Сегодня родились...

Здесь будут отмечать свой день рождения известные личности и знаменитые люди, которые интересны нам....
Если захочется рассказать о сегодняшнем имениннике - то вам сюда...

Сегодня 59 лет исполняется Андрею Макаревичу...

" Эх, Андрюша, нам ли жить в печали! "



Папа архитектор удачно спроектировал своего Андрюшу, подарив стране не просто еще одного гражданина, а, по сути, целую рок-группу, да еще рок-группу легендарную.
Маленький Андрюша Макаревич люто ненавидел занятия музыкой. Он не любил музыку, но сходил с ума от «Битлз». Да и был ли тогда хоть кто-нибудь из юных, кто не фанател бы от битлов, от «битлятины», как говорит сам юбиляр. Макаревичу, конечно, казалось, что, создавая школьный ВИА, он шел своей дорогой. Правда, этой же дорогой шла как минимум вся страна, и все эти ансамбли плодились со страшной силой — этакие кролики с гитарами наперевес.
Наверное, все это очень напоминало знаменитый фильм «Розыгрыш», где вместо юного Димочки Харатьяна вполне можно представить Андрюшу Макаревича. Так же собирались в полутьме, так же верили в себя, так же распевали «Бабочки летают, бабочки!» или нечто подобное.
Вначале в этом школьном ансамбле участвовали не только мальчики, но и девочки. Хотя девочки в то время нашего героя абсолютно не интересовали. Вначале группа называлась не «Машина», а «Машины времени»», во множественном числе. Вначале Макаревич практически не пил, что для музыканта — едва ли нормально. Правда, после того как кто-то из друзей заставил его употребить бутылку портвейна на двоих, дело пошло.
Дошло и до исключения из института, вернее, до перевода на вечернее отделение (не явился вовремя на овощебазу), и до съемок в кино, да не в каком-нибудь, а в данелиевском, то есть у режиссера, которого Макаревич боготворил.
Их группу «засветили» в «Афоне». Играли они, по сути, самих себя, «лабающих» на танцах в каком-то заштатном клубе. «Ты или я», «Скоро стану я больным и старым» — это они, молодые и здоровые, талантливые, в общем, ребята на загляденье.
Андрюше Макаревичу все было нипочем. На первый киногонорар — 500 рублей — он купил «Грюндиг». По тем временам это было волшебное слово, пароль. В «Берегись автомобиля» герой Андрея Миронова Дима Семицветов приторговывал этими «Грюндигами» из-под полы, а Макаревич — представляете — приобрел это самое чудо вполне официально.
«Машина времени» пыталась прорваться со своей музыкой в «Музыкальный киоск» — не пропустили. Они устраивались работать в Московский областной театр комедии — тогда это было модно, чтобы каждый уважающий себя драматический коллектив имел по примеру захаровского «Ленкома» в штате свой собственный вокальный ансамбль. Они озвучивали даже Шекспира, и зритель сметал все преграды, прорывался — нет, совсем не на Вильяма, нашего, понимаете, Шекспира, а на полулегальных музыкантов

Золотое время. Экипаж «Машины» менялся: Маргулис, Кавагое, Зайцев, Подгородецкий, Ефремов, Кутиков… Не менялось только счастливое ощущение того, что они все могут, абсолютно все. Они популярны. Они любимы. И никакие статьи типа «Рагу из синей птицы» — а этот материал был попыткой публичной казни на страницах «Комсомольской правды» — не могли их уничтожить и не являлись для народа правдой. Они умели держать удар, не случайно ведь Александр Кутиков был из бывших боксеров. А народ обожал и пел «Синюю птицу», «Поворот», «За тех, кто в море», «В добрый час!» и многое другое, и никто не мог запретить народу петь это. Как это запретишь, если поет душа.
«Душа» — так назывался фильм с Софией Ротару во главе и с Макаревичем рядышком. Они отмечали успех этой самой «Души» вместе на квартире нынешнего юбиляра в компании с Ротару, Боярским, Роланом Быковым, когда злая соседка вызвала милицию. Приехавшие стражи порядка, увидев, кого они должны усмирять, срочно сосредоточились на получении автографов.

Макаревич умудрялся успевать попадать в автомобильные катастрофы, заниматься подводной охотой, в том числе и Крым очень даже жаловал, Гурзуф, у него даже песня такая есть — «Никитский ботанический сад». Успевал сниматься в кино, на сей раз в главной музыкально-драматической роли Коли Ковалева в фильме «Начни сначала». Не забывал при этом о женщинах и детях. Среди его спутниц значилась знаменитая Ксения Стриж, а с законным сыном Иваном достаточно органично сочеталась ( не подумайте только, что сочеталась браком) незаконная дочь Дана, проживавшая в Филадельфии.

Конечно, Макаревич со временем становился человеком тусовки — так звезде на роду написано. Он мог себе позволить писать песни для фильма «Шизофрения» только потому, что его попросил об этом друг Саша Абдулов, с которым они потом снимались у Эльдара Рязанова в «Тихих омутах». Сниматься — это не значит, конечно, быть актером, но Макаревич оказался востребован и в «Старых песнях», которые хоть и были старыми, но о главном же! Конечно, он везде оставался Макаревичем, самим собой, со своим характерным покашливанием и узнаваемыми ярко-конопатыми руками: и в образе какого-то пасечника, и в обличье шеф-повара, призывавшего нас любить макароны. Константин Эрнст удачно выбрал для него именно это песню. Во-первых, фамилия Макаревич однокоренная с макаронами. Во-вторых, к тому времени лидер «Машины времени» примеривался к новым временам и успешно пробовал себя в роли телеведущего программы «Смак», тоже однокоренной. Создалась анекдотичная ситуация. Те, кто помнил Макара в качестве музыканта, брезгливо морщились: «Как он мог променять высокое искусство на кухонные запахи?!» Те же, кто не помнил его в качестве «машиниста», очень удивлялись, когда слышали, что этот веселый повар, сытый, благополучный парниша был, оказывается, когда-то едва ли не музыкальным революционером, суперпопулярным, полузапрещенным. Самое смешное, что он сам до сих пор считает себя прежде всего художником и на абсолютном серьезе устраивает юбилейные выставки своих картин.

СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ


*****


При всем своем к закону уваженьи,
По улицам хожу не так, как все:
Поправ собой все правила движенья,
По встречной пешеходной полосе.
Тому я вижу лишь одну причину,
Простую, как колумбово яйцо:
Идя в потоке, видишь только спины,
Идя навстречу, смотришь всем в лицо...

Андрей Макаревич

*****


Здравствуй, мой милый друг,
Здравствуй, мой старый друг.
Видишь, зима вокруг,
Видишь, метель вокруг.
Сядем с тобой за стол,
В кружки нальем вино -
Кажется, год прошел,
Год - это так давно.

Помнишь, стояло лето?
Вечным казалось лето.
Было ли важно это?
Было ли нужно это?

Помнишь, еще тогда,
Как мы кидались в бой!
Правда была одна,
И никакой другой.

Шел впереди отважный,
Мы поспевали дружно.
Было ли это важно?
Было ли это нужно?

Помнишь, как мы устали
И понемногу встали.
Снежные дни настали,
Зимние дни настали.

Стал отряд безоружным.
Друг боевой - бумажным.
Было ли это нужным?
Было ли это важным?

Помнишь, за холодами
Небо было бесцветным.
Дни казались годами,
Год прошел незаметно.

Друг!
Забудь о печали,
Все еще повернется.
Помнишь, нам обещали -
Скоро весна вернется.

Будет весна прекрасна,
Тут-то и станет ясно -
Было ли все напрасно?
Или не все напрасно?

Андрей Макаревич


*****

Катя, тоже люблю послушать Макаревича. Мне еще вот эта песня нравится



Но интересно, что моему сыну тоже нравится слушать Макаревича. Когда он нас везет на дачу, бывает ставит диск, и мы два часа слушаем .

Так это ж хорошо - когда в семье любят одну и ту же музыку...Мы тоже втроем ( я, муж, сын ) любим например Высоцкого, Лепса, Николая Носкова...ой, устану перечислять...я этому очень радуюсь...

А песня эта мне тоже, Люся, очень нравится....Просто боялась всю видеотеку перетащить сюда...

Очень разносторонний и интересный человек. Помню его передачи на телевидении "Абажур" и "Макарена". У него много было персональных выставок и не только в России, но и за рубежом. Его "Машина времени" побила все рекорды по популярности. Ну какая ещё группа отмечает столько десятилетий. Еще один проект Макаревича "Оркестр Креольского танго". Там и джаз и блюз и шансон.

И еще - к вчерашнему дню....Очень понравилась песня....

Сегодня день рождения у Людмилы Сенчиной....



Популярность к Людмиле Сенчиной пришла в 1972-м. Тогда симпатичная студентка спела в «Голубом огоньке» песенку про Золушку. И дальше все было почти как в сказке: гастроли, съемки на телевидении и в кино. Вот только с принцами у артистки все складывалось непросто.

Намин оказался очень ревнивым

– Людмила Петровна, про вашу личную жизнь всегда ходило много сплетен…

– Увы! Хотя оба моих брака были замечательными. С первым мужем солистом оперетты Вячеславом Тимошиным мы прожили вместе около 10 лет. У нас родился сын, а потом… я познакомилась с лидером популярнейшей в СССР группы «Цветы» Стасом Наминым, влюбилась и ушла из дома. Стас открыл для меня совершенно новый мир. Благодаря ему я узнала много новых людей, прочла книжки, о существовании которых и не подозревала, увидела фильмы, посмотреть которые мне бы просто не пришло в голову, не говоря уже о новой музыке. Словом, если мне когда-нибудь было с кем-то интересно, так это со Стасом.

– Почему же в таком случае вы расстались и с ним?

– Я знаю, что говорили, мол, Намин жестоко со мной обращался, даже избивал, но это неправда. Просто Стас оказался очень ревнивым мужем. Причем как в человеческом плане, так и в творческом. Он отвадил от меня многих людей. Сам решал, с кем мне общаться, а с кем нет. К тому же его очень раздражало, что я – звезда. Уж не знаю, почему, ведь группа «Цветы» тоже была в зените славы. Одно время он вообще был против того, чтобы я выступала и ездила на гастроли. Потом хотел, чтобы я занималась другой музыкой. Аргументы при этом были такие: «Я не хочу, чтобы моя жена пела всякий музыкальный хлам. Настоящая певица достойна репертуара, подобного репертуару Барбры Стрейзанд или Уитни Хьюстон!» Возможно, он был искренен, но в своем художественном руководстве зашел уж слишком далеко. В результате мы расстались, но даже после развода сохранили нормальные отношения.

– И потом появился Игорь Тальков, который, говорят, был не только вашим музыкальным руководителем?

– Он был моей лучшей подружкой. Благодаря ему я впервые в жизни серьезно занялась спортом и похудела с 75 до 54 килограммов. Когда жила в Москве, специально ездила через весь город к Игорю, чтобы побегать вместе на стадионе. Затем мы шли к нему домой и могли трепаться всю ночь, даже если на следующий день был концерт. А с утра совершенно никакие после бессонной ночи вместе ехали работать. С ним было легко. Я могла открыть ему дверь в задрипанном халате и с маской на лице, зная, что он воспримет это нормально. Точно так же я никогда не делала ему замечаний, что он одет неэлегантно. Мне было совершенно наплевать, в какой рубашке он пришел. Для наших отношений все это было неважно.

– Выходит, врут, что у вас с Тальковым был роман?!

– Игорь действительно однажды признавался мне в любви, но романа между нами не было! В тот момент я была замужем за Стасом и личная жизнь меня вполне устраивала. Сам же Игорь не позволял себе намеков, ухаживаний и даже взглядов. Я, кстати, очень не люблю, когда на меня кто-то смотрит влюбленными глазами. Так что буря чувств, которая, возможно, и была между нами, прошла стороной. А потом его убили…

– Давайте закончим со слухами. Народная молва приписывала вам еще один громкий роман – с первым секретарем ленинградского обкома КПСС Григорием Романовым.

– А еще поговаривали, что мы с ним собирались бежать за границу, но в нейтральных водах нас с ним задержали! (Смеется.) Уверяю вас, ничего такого не было и быть не могло. Возможно, сегодня Владимир Путин или Дмитрий Медведев могут в одиночку куда-то пойти, а раньше это было совершенно нереально. За руководителями такого ранга, как Романов, постоянно следил КГБ. Словом, Григорий Васильевич просто был моим поклонником. Он бывал на выступлениях, я регулярно получала от него корзины цветов, иногда после концерта Романов приходил за кулисы, целовал мне руку и благодарил. Нравилась я ему как певица и, может быть, как женщина – вот и весь роман.

– Кстати, вы еще и первая российская певица, которая каждый свой день рождения может справлять по два раза!

– Это папа мой всех запутал! (Смеется.) Он хотел, чтобы доченька пораньше вышла на пенсию, вот и приписал мне при регистрации пару лишних лет. Отец, кстати, еще и месяц другой выбрал. Настоящий день рождения у меня 13 декабря, а в паспорте стоит 13 января. Так что день рождения я могу отмечать целый месяц, за что папе очень благодарна!

Карелов Валентин

Сегодня 80 лет исполняется Родиону Щедрину....



Родион Щедрин - " Кармен - сюита"



Родион Щедрин - " Озорные частушки"

А между прочим,Родион Щедрин и Майя Плисецкая свой медовый месяц провели в Карелии,в Доме композиторов.Это недалеко от меня,по пути в Сортавала.Каждый раз,когда я проезжаю мимо,вспоминаю об этом.Майя с такой теплотой пишет в своих мемуарах о том,как они были счастливы в чудном крае озер.

А сегодня - день рождения Эдит Пиаф...ей исполнилось бы 97 лет...

Три жизни Эдит Пиаф



"Она жила каждый день так, будто завтра должна была умереть. Даже в малом, в простых удовольствиях она стремилась насладиться до конца, исчерпать все до предела"...
Эти слова, сказанные кем-то из друзей в 1963 году на похоронах "Парижского воробушка", незабвенной Эдит Пиаф, с самого детства отмеченной особой печатью, как нельзя лучше характеризуют ее изломанную и страстную натуру. Древний латинский принцип "Все или ничего" она едва ли знала (так как вообще с образованием у французской дивы было плохо, и в юности она даже не умела ни читать, ни писать), но жила всегда именно так: на разрыв аорты.
Безумные любовные истории, гибель возлюбленного, наркотики… Кто-то из ее биографов не поленился подсчитать все испытания, выпавшие на долю прославленной певицы: четыре автокатастрофы, четыре курса дезинтоксикации, три гепатические комы, попытка самоубийства, двухнедельное помрачение сознания, семь операций, две бронхопневмнонии и под конец жизни - рак, о котором она так и не узнала. Список впечатляющий, указывающий на то, что в душе ее скрывалось много травм и ран. Эдит Пиаф баловнем судьбы никак не назовешь, да и детство ее никак нельзя окрестить счастливым младенчеством вундеркинда.
Жизнь будущей знаменитости началась в прямом смысле на улице. 19 декабря промозглой парижской ночью 1915 года патрулировавший полицейский подобрал на тротуаре роженицу. Нет, она не была бездомной скиталицей, она была второразрядной актрисой, и даже звучный псевдоним у нее имелся - Лина Марсиа. Так что улица - это случайность. Законный муж Лины, акробат Луи Гассион, увидев, что у жены начинаются схватки, побежал за такси и не подоспел вовремя… Новорожденную назвали Эдит. Вскоре девочку отдали на воспитание родителям Лины.
Бабушка-алкоголичка, поившая ребенка смесью воды с вином, вряд ли могла считаться хорошей няней. Вернувшийся с войны акробат узнал, что жена его бросила, дочь живет в ужасных условиях. Тут-то испуганный отец и перевез девочку к своей матери в Нормандию. Вторая бабушка Эдит работала кухаркой в публичном доме, но в этом-то как раз страшного ничего не было: девочку окружили заботой и вниманием, девицы баловали ее как могли. Хуже было другое: вскоре оказалось, что девочка слепа - проглядели катаракту.
И тут происходит нечто невероятное и действительно чудесное. Как известно, бабушка повезла слепую малютку в Лизье - помолиться святой Терезе Малой. И вместе с ними в путь отправились проститутки из нормандского публичного дома. Их горячие мольбы тронули нежное сердце святой - девочка прозрела. Ей было шесть лет.
Дальше было многое: брошенная школа, пение на улицах и площадях - отец развлекал почтенную публику ужимками и прыжками, а девочка пела. По свидетельству отца, глотка у нее была "совершенно луженая", усталости Эдит не знала. Да, все-таки улица, услышавшая первый крик новорожденной, впоследствии стала ей домом - маленькая певица зарабатывала здесь на кусок хлеба до тех пор, пока ее не обнаружил владелец известного кабаре "Жуан ле Пен". Семнадцатилетняя Эдит, к тому времени уже похоронившая маленькую дочь, погруженная в хаос богемного существования, не гнушавшаяся и проституцией, безумно хотела славы. Она говорила сестре: "Вот запомни мои слова - мы будем богаты! Очень богаты! У нас будет белый автомобиль и черный шофер - негр..."
Эти простодушные мечты сбылись. Талант "Малютки Пиаф" был замечен сразу. Эдит получала за выступление приличные деньги и могла себе многое позволить, но "позволяла", как правило, всегда одно и тоже. Шумные ужины с поклонниками, среди которых были сутенеры с площади Пигаль, моряки, солдаты… Остепениться ей никак не удавалось. Впрочем, вскоре сама судьба подтолкнула ее к серьезной работе. Владелец "Жуан ле Пен" был загадочным образом убит, и Пиаф пришлось начать с нуля.
В ее жизни появился новый возлюбленный - Реймон Ассо, умевший творить кумиров для широкой публики. Он всерьез озаботился карьерой Эдит, научил ее прилично себя вести, занялся ее образованием и сценическим образом. Но, кроме всего прочего, он писал для нее песни и отыскал для нее композитора - Маргерит Моно.
Впервые певица выступила на сцене прославленного парижского мюзик-холла ABC. На этот раз ни о какой "Малютке" речи не шло: выступала настоящая звезда Эдит Пиаф. И фантастический успех не замедлил себя ждать: публика бесновалась от восторга. Газеты писали: "Вчера на сцене АВС родилась великая певица Франции".
В послевоенное время (а надо сказать, что во время войны Эдит немало помогала военнопленным и проявила себя как истинная патриотка) слава Эдит достигла небывалого расцвета. В январе 1950 года она давала сольный концерт в известнейшем зале "Плейель", и пресса писала он ней так: "Песни улиц в храме классической музыки". Эдит покорила сердца изысканных ценителей классики. Это ли не победа?
Но и в самые лучшие годы Эдит не могла не признавать, что публика - обожатель непостоянный, и одиночество всегда рядом: "Публика втягивает тебя в свои объятия, открывает своё сердце и поглощает тебя целиком. Ты переполняешься её любовью, а она - твоей. Потом в гаснущем свете зала ты слышишь шум уходящих шагов. Они ещё твои. Ты уже больше не содрогаешься от восторга, но тебе хорошо. А потом улицы, мрак, сердцу становится холодно, ты одна".
Но у Эдит были и другие любовные восторги и горести - не на сцене, а в жизни. Их было очень много. Они нужны были ей как воздух. Недаром Эдит заявляла: "Когда я не умираю от любви, когда мне не от чего умирать, вот тогда я готова издохнуть!"
И все же истинная любовь - трагическая, нежная и трогательная - возникла перед ней один-единственный раз в образе знаменитого французского боксера Марселя Сердана.
Они познакомились в США, где Пиаф носили на руках, - еще бы, тиражи ее пластинок перевалили за миллион, и какие только дифирамбы ей не пели! Марсель тоже носил ее на руках, но - в отличие от устроителей американского турне - совершенно бескорыстно.
Он погиб в авиакатастрофе - спешил на зов возлюбленной, и о его смерти изнывающая от тоски Пиаф узнала перед самым выступлением на сцене нью-йоркского зала "Версаль". Жизнь научила Эдит выдержке - даже на самом дне отчаянья она боролась. В тот вечер она пела в "Версале", объявив публике, что поет "в честь Марселя Сердана, и только ради него".
Эта смерть надолго выбила безудержную и хрупкую Эдит из колеи: она начала пить, заговорили о ее дебошах и связанных с нею скандальных историях… На улицу, свою колыбель и подмостки, она выходит неузнанная, закутанная в лохмотья и без устали поет прохожим… Автокатастрофа. Наркотики.
Дальше ей оставалось уже немного. Врачи диагностировали рак.
Все последние дни рядом был молодой муж, греческий певец Тео Сарапо (это сценическое имя она придумала ему сама - по-гречески "сарапо" означает "я люблю тебя"). Этот юноша стал последней радостью Эдит: две недели она находилась в состоянии помраченного сознания, пережила кому, руки были сведены артритом. Он не отходил от ее постели. Пиаф говорила: "Я всю жизнь любила Марселя и всю жизнь ждала Тео".
И еще: "Мне не страшно умирать, ведь я прожила две жизни".
Когда ее хоронили, цветов было столько, что люди шли прямо по соцветиям и бутонам, ничего не видя от слез. Дитя улицы обрело наконец третью жизнь - в сердцах любящих ее людей, в памяти тех, для кого ее голос по-прежнему символ бурлящего страстями, вечномолодого Парижа.

Надежда Муравьева.


Голос с гортанным «эр»...
(первый концерт под ливнем!),
вкуса нет и манер,
птичье смешное имя,
на пол-лица глаза
брошенного ребёнка..,
тонкая - как лоза,
колкая - как гребёнка.
Кто-то любил её,
кто - то любим был ею!
Сплетням – копать бельё,
я же копать не смею.
Беды на эти плечи
были сродни обвалу...
Но...зажигала свечи
и выходила к залу.
Молча отдав поклоны,
пела! На что ей маски?
Были в тех песнях стоны,
были в тех песнях сказки.
Но, как всегда бывает,
жизнь – это миг, не боле !
Голос её стихает,
в теле стихают боли.
...............................................
Звёзды над сквером Бьян
светят и гаснут здесь же...
На одного воробья
стало
в Париже
меньше...

( ?)

Сегодня 45 лет исполнилось Дмитрию Быкову...



Из его интервью :

" Дмитрий, вы всегда учились на одни пятерки. Школу закончили с золотой медалью, факультет журналистики МГУ – с красным дипломом. Любили учиться или хотели всегда быть первым?

- Это было не слишком трудно – и в школе, и в особенности на журфаке. И не то, чтобы я хотел быть первым, но уж очень не люблю быть вторым. Последним еще куда ни шло - тут есть вызов, некоторая маргинальная отвага, но на это у меня никогда не хватало мужества.

- А любовь к литературе – это от мамы?

- Да, переиначивая Чехова – “Талант у нас со стороны матери”. Впрочем, дома все много читали, и среда была соответствующая – главным образом, учительская. Мать меня часто брала на работу, ее коллеги приходили к нам, приходят и сейчас – в общем, как-то естественно было разговаривать не о ценах и не о карьере.

Вы где-то рассказывали, что попали в Союз писателей по рекомендации Вознесенского. Для вас до сих пор имеет значение членство в этой организации?

- Ни малейшего. Рекомендовал меня Вознесенский по собственной инициативе, в 1989 году, прочитав “Черную речку”. Была такая маленькая поэма, я ему показал ее при знакомстве. Он к моим довольно консервативным стихам относился с удивительной для авангардиста доброжелательностью. Он, вообще, был человек добрый. В то время красная книжечка Союза писателей давала право на проход в ресторан, но цены там скоро так взлетели, что я этим правом почти не пользовался. А сейчас не состою вообще ни в одном творческом союзе, кроме Гильдии киноведов и кинокритиков.

- Многие сегодня в России говорят о девяностых годах XX века с каким-то уничижительно-презрительным оттенком. Появилось даже новое выражение “лихие девяностые”. Что вам вспоминается сегодня о том времени? Каким оно было для вас?

- Это было плохое время. Время, когда торжествовало подполье, предательство, низменность, когда позорен был труд и постыдна честь. Сейчас, конечно, хуже, но девяностые расчищали место для нынешнего торжества серой слизи.

- Когда вам работалось интенсивнее – тогда или сейчас?

- Сейчас, конечно.

Дмитрий, вы не любите разговоров о своей плодовитости и взрываетесь, когда говорят, что вы вездесущи. Но все-таки (пользуясь тем, что Чикаго далеко от Москвы) я позволю задать вам самый глупый и банальный вопрос – как вы успеваете все читать, за всем следить, во всем участвовать и к тому же обо всем писать и даже в рифму?

- Я успеваю ничтожно мало. Хотелось бы больше, но тогда начнешь повторяться – да и надо же когда-то жить, чтобы было о чем писать.

- Кем вы себя считаете в большей степени: прозаиком, поэтом, публицистом или вам по-прежнему нравится, когда вас называют “журналюгой”?

- Считать себя поэтом всегда более лестно. Впрочем, в слове “прозаик” тоже нет ничего дурного. Называться журналистом с годами все более неприлично – это все-таки дело молодых, - но сама профессия и престижна, и почетна, и учит работать, вызывая вдохновение в процессе.

- Вы давно уже “больше, чем поэт”, и тем не менее мне хотелось бы поговорить с вами об изящной словесности. Глядя из Чикаго, я могу сделать вывод, что русская литература живет и развивается. “Пациентка”, скорее, жива. Я прав?

- Да, все в порядке. По-прежнему писать престижней, чем делать деньги или даже возглавлять министерство. Пишут чиновники, пишут дошкольники – из такого количества текстов просто обязаны, пусть и в небольшом количестве, появляться шедевры.

- Назовите, пожалуйста, имена наиболее значительных для вас поэтов XX века.

- На первое место поставил бы Блока, лучшими стихотворениями назвал бы “Рождественскую звезду” и “Свидание” Пастернака, а кроме общепринятых имен (к которым всегда добавляю Маяковского), назвал бы Антокольского, Твардовского, Новеллу Матвееву, Нонну Слепакову, Владимира Луговского, Льва Лосева.

- В серии “Жизнь замечательных людей” вышли две ваши книги – биографии Бориса Пастернака и Булата Окуджавы. Почему именно эти поэты вас заинтересовали?

- Пастернака предложило издательство, и я, всегда его любя, не нашел в себе сил отказаться. Окуджаву предложил я – он очень много значит для меня с детства, захотелось разобраться в его феномене, чрезвычайно простом и притом совершенно загадочном.

- Какой из ваших романов вы считаете самым личным для себя?

- В разных состояниях мне близки разные книги. Думаю, родился я, чтобы написать “ЖД”, но много личного и в “Эвакуаторе”, и в “Списанных”.

- Согласны ли вы с утверждением, что для писателя главное – внутренняя свобода?

- Для одного писателя – да, для другого – что-то другое. Для меня главное – умение сформулировать то, что мучает меня, но еще не названо. Внутренняя свобода тут не более чем условие.

- Были моменты в проекте “Гражданин поэт”, когда вам не нравилось, как ваши стихи читает Михаил Ефремов? Если да, то какова была ваша реакция?

- Миша внимательно слушает аудиоколлекцию поэтических голосов и гениально имитирует чужую манеру. Разве что Блок читал иначе, и я могу показать, как, но тут Мише видней, поскольку все-таки он имеет дело с современной аудиторией, которую надо брать более акцентированным чтением.

- Ваше самое удачное стихотворение в этом цикле?

- Мне нравится “Гамлет”.

- Правда, что после 4 марта этот проект прекратит свое существование? Почему? Еще впереди столько “открытий чудных”...

- После 5 марта стиль эпохи так или иначе изменится – к лучшему или к худшему. Чтобы реагировать на эти изменения, нужен будет другой проект.

- В одном интервью вы назвали писателей, которых вы активно не любите. Среди них - Борхес и Кортасар. Очень интересно узнать, за что вы их так?

- За то, что они помогают читателю уважать себя без особенных оснований. Борхес – мертворожденный писатель с массой ложных красивостей и пышно, сложно сформулированных трюизмов. Кортасар – кумир студентов-леваков, выдающих обычную зависть и похоть за глубину, сложность и революционность. У обоих есть замечательные тексты, но общее впечатление выпендрежа и завышенного самомнения никуда не девается. Читая их, вы ощущаете себя ужасно сложным, начитанным, скептичным, нонконформистским, старым, как вся мировая культура, и одновременно молодым, как бунтующая Сорбонна. Писатели для недоучившихся студентов шестидесятых годов. Ничего личного.

- Как вы относитесь к Маркесу?

- А вот его я очень люблю. Замечательный синтез прозы и поэзии, два общепризнанных гениальных романа и несколько очень хороших. Лучше “Осени патриарха” в латиноамериканской прозе вообще ничего нет. Хотя и “Сто лет...” - очень высокий класс.

- В одном интервью вы назвали нашу цивилизацию “цивилизацией сэмов” и добавили: “Мои дети на этих книгах не воспитывались”. А на каких книгах воспитывались ваши дети?

- И воспитываются, это процесс вечный. Да на многих. Стругацкие, Лем, Акутагава, Бруштейн, Алексей Иванов, Пелевин, Чехов.

- Вопрос к вам как к педагогу. Как пробудить у детей интерес к чтению, если рядом лежат “гаджеты”? Это же как у Жванецкого в исполнении Райкина: “Как уберечь ребенка от влияния улицы, когда кругом одни улицы?”

- Надо как-то объяснить, что это не массив мертвых текстов, а нечто вроде аптечки, набор оптимальных, быстрых и парадоксальных решений на все случаи жизни.

- Ваше отношение к литературным премиям? Какая из них для вас самая дорогая?

- Премия АБС - братьев Стругацких, конечно. Безоговорочно, самые увлекательные, умные и прозорливые русские прозаики второй половины ХХ века, кроме, может быть, Трифонова и Аксенова.

- Какие книги сегодня лежат на письменном столе Дмитрия Быкова?

- Сейчас посмотрю. Жолковский – “Очные ставки с властителем”. Дафна Дюморье - ранние неизданные рассказы. “Джойс” Алана Кубатиева. “Плывун” Александра Житинского. “Apologia pro vita mea” Владимира Печерина. “Full Dark No Stars” Кинга. “Судьба барабанщика” Гайдара.

Как вы любите отдыхать?

- Катаюсь на сегвее, он у меня есть. Вообще, больше всего люблю Крым, лежать на пляже, сидеть в кафе, плавать, сочинять там, просто сидеть на балконе любимой артековской гостиницы и дышать.

- Ваши музыкальные предпочтения? Классика, рок, опера..? Может быть, назовете любимые имена...

- Они довольно просты на самом деле. “Кармен”, “Пиковая дама”, “Чио-Чио-Сан”, сонаты Бетховена (12, 14, 17), Шопен почти весь, но, конечно, си-минорный вальс в первую очередь. Что ж я, врать буду? Самые общепринятые вещи. Моцарта многое, Бах - Итальянский концерт, лучше второй части которого нет ничего в мире (Юдинская запись, Юдину вообще боготворю), Шостакович – в особенности Пятая, Восьмая, Скерцо в третьей части, точней которого ничто не передает временами мой внутренний ад. “Леди Макбет...”, главным образом, вторую половину. Из французов я очень люблю слушать Мари Лафоре. Из рока – Pink Floyd, в основном, ранний, и наш родной “Наутилус...”. “Аквариум” тоже люблю до чрезвычайности. Окуджава и Матвеева, само собой, кое-что из Щербакова.

- Мне всегда было интересно узнать, как происходит у вас творческий процесс. Вы пишете сразу на комьютере или пользуетесь бумагой? Что делаете с черновиками? “Над рукописями трясетесь”?

- Нет, я, в основном, печатаю на компьютере. Иногда, если строчка придумалась, могу ее записать, но чаще запоминаю, потому что если забудется – так и надо, а если что-то годное – она полежит, как песчинка в жемчужнице, да и обрастет чем-нибудь.

- Какое из ваших стихотворений вы считаете лучшим?

- Лучшего я не назову, любимых много, а представиться проще всего вот таким.

Не для того, чтоб ярко проблистать
Или вагон бабла оставить детям –
Жить надо так, чтоб до смерти устать,
И я как раз работаю над этим.

Ваш Д.Б. "

Вчера сын мне через Онлайн Тв открыыл прямую трансляцию его творческого вечера в концерном зале Чайковского....Посмотреть весь концерт в онлайн не очень подлучилось... но и то что успела посмотреть - времени не пожалела...

Кстати - опять же его открытие для меня было с легкой руки сына... так же - как и Михаила Веллера, как и Григория Лепса ( и многих других )...он приходит - включает мне что то по его понятию стоящее... а потом уже понимаешь - что ведь могло пройти и мимо...
Книги Быкова для меня конечно же дороговаты - но выход есть... читаю в инете...Но видеть его на концерте - совсем другое удовольствие...
Все мечтаю пересечься с ним в питерском Буквоеде на встрече - пока не получается....(((

Когда-то Быков на ТВ был ведущим "Времечка", его остроты были злыми и нелицеприятными и он показался мне человеком недобрым. Я перестала смотреть "Времечко".

Танечка, я не видела его таким... ничего сказать не могу...
Мне его стихи очень нравятся....С прозой его я не так знакома еще...
А вот в роли ведущего и не видела его...
А мне кажется - он недобрым может быть только к политикам...хотя , нет... и судить об этом не буду...

Сыгравший Бога
Его последней ролью действительно стала роль Господа Бога (или Человека с нимбом) в фильме Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви» в 2006 г.
Тихоновский Бог был обыкновенным добрым стариком с нимбом над седой
головой. Таким же мы видели его в последних телеинтервью -
состарившийся, но удивительно красивый, очень мудрый, спокойный человек…

Вячеслав Тихонов в фильме «Андерсен. Жизнь без любви», 2006 год
Последние годы перед уходом
он провёл отшельником на даче на Николиной Горе. Колол дрова, топил
камин, разгребал снег. Валенки, шапка-ушанка… Ездил (в основном на
кладбище к сыну) на «Оке» - на удивление гаишникам: как же - Тихонов,
народный артист, Герой Соцтруда, лауреат Ленинской и Государственной!
Кумир, обожаемый миллионами! А Вячеслав Васильевич был таким всю жизнь -
напрочь «незвёздным», сдержанным, не скрытным - скрытым, отдельным
таким человеком. Дочь Анна вспоминает: «Он был такой… скупой на эмоции,
не знаю, что могло бы его взорвать, заставить крикнуть». Его обожали. Алексей Баталов
считал его «самым любимым актёром у зрителей на протяжении
долгих-долгих лет». Между тем Тихонов умел с достоинством крупной
личности держать дистанцию, вызывая не восторженные истерики - истинную
любовь и уважение. Ещё он был страстным болельщиком, футбольным и
хоккейным, играл в шахматы. А если кому и завидовал, то животным: «Как
они свободны!» И любил смотреть, как взлетают самолёты.

Вячеслав Тихонов в сериале «Семнадцать мгновений весны», 1973 год
Князь с «наколкой»


Макса Отто фон Штирлица (или Максима Максимовича Исаева) 45-летний Тихонов сыграл так, что Леонид Ильич Брежнев
по-детски уверовал, будто это реальный человек, живёт где-то забытый,
повелел его разыскать и наградить Звездой Героя Советского Союза.
Тихонов, скрупулёзный, честный в профессии, старался всегда максимально
соответст­вовать своему герою. Чтобы быть достовернее в роли
деревенского тракториста Матвея в кинофильме «Дело было в Пенькове»,
подбрил и высветлил себе брови, придав этим своей аристократической
внеш­ности простоватый вид. Играя князя Андрея Болкон­ского, прятал в
перчатках свои рабочие, «отцовские», как он сам говорил, руки, да ещё и с
юношеской наколкой «Слава» («лопаты» - называл их режиссёр «Войны и
мира» Сергей Бондарчук). И даже готовясь всего лишь
читать по телевидению трилогию Брежнева, разыскал моего отца-журналиста,
который в реальности писал «Целину», чтобы расспросить, каким был вождь
в быту. А вождь-то встречался с группой литературных «негров» всего
один раз, и то в окружении свиты и минут на десять.






Одну из сильнейших сцен в «Семнадцати мгновениях весны» - с женой в кабачке «Элефант» - подсказал Лиозновой опять же Тихонов! Он до этого встречался с нашим знаменитым контрразведчиком Кононом Молодым,
и тот рассказал: у него стали сдавать нервы, и тогда советское
руководство устроило ему встречу с женой, только не в кафе, а в отеле. И
когда он рассказывал, вспоминал Тихонов, «видно было, как он сдерживал
себя, чтобы вновь не пережить всё это». Артист предложил подобный эпизод
Лиозновой. «Блеск!» - сказала Татьяна Михайловна. Он смог ничем не
замусорить, не опошлить, не «зазвездить» свою жизнь. И это человеческое
чистое существо его натуры, души стало едва ли не главной составляющей
его феноменального успеха.
Особенно это проявилось в не самых популярных его ролях - Стрельцова,
контуженного полуглухого бойца в картине «Они сражались за Родину», и,
конечно, в роли Ивана Ивановича в фильме «Белый Бим Чёрное ухо» по
повести Гавриила Троепольского. За эту роль он получил
Ленинскую премию, а фильм был выдвинут на «Оскара» в номинации картин на
иностранном языке. Именно после «Бима» один западный продюсер сказал,
что не смог бы, к сожалению, пригласить Тихонова в Голливуд - артист
такого уровня должен очень дорого стоить.

Вячеслав Тихонов в фильме «Белый Бим Чёрное ухо», 1976 год
Агрономом не стал


В Тихонове, несмотря на истинно мужскую фактуру, всегда сохранялось
что-то неподдельное, искренне-детское. Романтическое. Что-то от
идеали­ста. Не зря его называли «последним рыцарем и князем в нашем кино».


Так получилось, что Тихонов не раз «соперничал» со Смоктуновским,
которого Бондарчук сначала пригласил на роль князя Андрея в «Войне и
мире». Но Смоктуновский выбрал не князя, а принца Датского Гамлета. А
Тихонов остался недоволен собой в этой роли, хотя «четыре года съёмок
смотрел на мир глазами князя Андрея». Чуть не погиб на съёмках - прямо
перед ним разорвалась граната. А после работы над фильмом долго был
опустошён, думал уйти из профессии. И на вопрос, что хотел бы переиграть
в своей жизни, отвечал: «Более точно сыграть Болконского».

Кстати, на роль Штирлица Лиознова также приглашала Смоктуновского. Но тут уж «победил» Тихонов.

Невозможно представить, что он мог и не стать артистом. Парень из
рабочей семьи из Павловского Посада учился в ремесленном на токаря,
работал в войну на заводе (попал однажды под бомбёжку и всю жизнь помнил
свист летящего снаряда). Родители хотели, чтобы он стал агрономом.
Выручила мечтавшего об актёрстве Славу бабушка: «Не мешайте ему». Но во
ВГИК его не приняли. Помог случай: его увидел в коридоре Б. В. Бибиков,
прекрасный актёр и педагог, и взял к себе на курс.
В жизни Тихонова было всё - и блестящее начало в «Молодой гвардии» С. А. Герасимова, и диплом с отличием, и годы безработицы и безденежья, скитаний с женой Нонной Мордюковой
и ранним ребёнком Володей по баракам и углам. Тринадцатилетний брак не
принёс счастья ни ей, ни ему. Они были, наверное, слишком молоды.
Развелись через два дня после смерти матери Мордюковой, которая как бы
«держала» их брак. Была у них впереди ещё и общая трагедия: в 40 лет
умер их сын, красавец, артист Владимир Тихонов: алкоголь, наркотики,
третий инсульт… Тихонов, женившись повторно, в воспитании сына-подростка
почти не участвовал. Нонна Викторовна всю жизнь винила его.
Он - себя. Но спустя 45 лет после развода они примирились, простили
друг друга. Он поздравил её с юбилеем по телевидению, сказал хорошие
слова, попросил прощения. Она позвонила с благодарностью из больницы,
незадолго до смерти, и даже ещё написала письмо: «Не обращай внимания на
то, что было, осталось только хорошее. Всё равно ты был первый и
последним остался для меня. Ты один у меня родной мужчина».

Вячеслав Васильевич, сыгравший Бога, говорил: «Я благодарю Бога, что
если было мне дано это призвание, то он помог мне не пройти мимо». И мы
благодарны - тоже.

Выделенное желтым жирным шрифтом можно кликать.

Ирина, ОГРОМНОЕ СПАСИБО тебе за прекрасный материал о любимом моем Артисте!!
Я преклоняюсь перед его талантом, перед тем, каким он был человеком...
Его Болконский для меня - абсолютная вершина!
Сегодня поздно, я пробежала по диагонали...сердце защемило, как же я люблю этого потрясающего Артиста... Завтра еще раз, не спеша буду читать...

Сегодня на Первом канале День Вячеслава Тихонова. Показывают фильмы с его участием, рассказывают о нем. Замечательный актер. А ведь не хотели брать во ВГИК за нефотогеничность. Что это счастливый случай или Промысел Божий ?