Алфавит женской поэзии

Я не большой знаток поэзии. Но стихи люблю. Оцениваю их субъективно: по душе. Женская поэзия мне ближе.
Захотелось составить такой алфавит по фамилиям поэтесс. Сегодня:

Ахмадулина Белла





ТВОЙ ДОМ

Твой дом, не ведая беды,
меня встречал и в щеку чмокал.
Как будто рыба из воды,
сервиз выглядывал из стекол.

И пес выскакивал ко мне,
как галка маленький, орущий,
и в беззащитном всеоружьи
торчали кактусы в окне.

От неурядиц всей земли
я шла озябшим делегатом,
и дом смотрел в глаза мои
и добрым был и деликатным.

На голову мою стыда
он не навлек, себя не выдал.
Дом клялся мне, что никогда
он этой женщины не видел.

Он говорил: - Я пуст, Я пуст. -
Я говорила: - Где-то, где-то... -
Он говорил: - И пусть. И пусть.
Входи и позабудь про это.

О, как боялась я сперва
платка или иной приметы,
но дом твердил свои слова,
перетасовывал предметы.

Он заметал ее следы.
О, как он притворился ловко,
что здесь не падало слезы,
не облокачивалось локтя.

Как будто тщательный прибой
смыл все: и туфель отпечатки,
и тот пустующий прибор,
и пуговицу от перчатки.

Все сговорились: пес забыл,
с кем он играл, и гвоздик малый
не ведал, кто его забил,
и мне давал ответ туманный.

Так были зеркала пусты,
как будто выпал снег и стаял.
Припомнить не могли цветы,
кто их в стакан граненый ставил...

О дом чужой! О милый дом!
Прощай! Прошу тебя о малом:
не будь так добр. Не будь так добр.
Не утешай меня обманом.


.

Бек Татьяна


***

Наревусь до жара,
До распухших губ,
До трубящих ржаво
Сумасшедших труб,

До горящих пятен,
До того, что мне
Станет непонятен
Белый свет в окне.

Наревусь - и всхлипну.
Всхлипну - рассмеюсь.
И опять привыкну,
И опять смирюсь.


***

Утро вечера мудренее.
Мудренее... Смешное слово.
Но прошу вас, скажите снова:
"Утро вечера мудреней".

Все печали мои мудреные,
Все задачи мои нерешенные,
Все, что плачет во мне и дрожит,
Успокоит ночная дрема,
Солнце мудрое разрешит.

Я улягусь, глаза закрою.
Я лицо в одеяло зарою
(Утро вечера мудреней).

Я улягусь - и все уляжется.
Завтра мудрость в дверях покажется.
Я во всем разберусь при ней.
Утро вечера мудреней.

***

Пожелтел и насупился мир.
У деревьев осенняя стать.
Юность я износила до дыр,
Но привыкла - и жалко снимать.

Я потуже платок завяжу,
Оглянусь и подумаю,
что
Хоть немного еще похожу
В этом стареньком тесном пальто.

***

Вечно манили меня задворки
И позабытые богом свалки...
Не каравай, а сухие корки.
Не журавли, а дрянные галки.

Улицы те,
которые кривы,
Рощицы те,
которые редки,
Лица,
которые некрасивы,
И - колченогие табуретки.

Я красотой наделю пристрастно
Всякие несовершенства эти...
То, что наверняка прекрасно,
И без меня проживет на свете!


***

Разглядывать, от счастья трепеща,
Парк неопрятный со следами бури,
Балкон в плаще из дикого плюща
И вывеску с огромным хачапури.

В чужом укладе чудится покой
И что-то обнадеживает резко...
О, в домике,
парящем над рекой,
Линялая, как знамя, занавеска!

И в тупике, где ни одна душа,
Где ни одна собака не знакома,
Где ветер плачет, крону вороша,
Но тополь спит с улыбкой алкаша, -
Да, в тупике! -
казалась хороша
Мне жизнь моя, безвыходная дома.

***

Я буду старой, буду белой,
Глухой, нелепой, неумелой,
Дающей лишние советы,
Ну, словом, брошка и штиблеты.

А все-таки я буду сильной!
Глухой к обидам и двужильной.
Не на трибуне тары-бары,
А на бумаге мемуары.

Да! Независимо от моды
Я воссоздам вот эти годы
Безжалостно, сердечно, сухо...
Я буду честная старуха.

Воронцова Татьяна




Горюшкин-Сорокопудов И.С. На даче


***
Не меняйте квартир...
даже если нельзя...
Даже если нужда
или радость вас гонит...
Меня жизнь заставляла
менять адреса...
Я уже их забыла...
но ночи всё помнят...

Каждый дом, каждый адрес -
любовь и надрыв...
Но огни тех домов
все во снах оживают...
Я блуждаю по ним,
слёзы тайные скрыв,
И гадаю, кто двери
мне в них открывает.

Уже память моя
не вмещает дорог...
Перекрёстков, бульваров...
отрывков из жизни...
А мне так бы хотелось
вместить в пару строк
Свой единственный адрес
с рожденья до тризны.

Закрываю глаза...
адреса...адреса...
Всё зовут и зовут
в дорогие мне дали...
Не меняйте квартир...
даже если нельзя...
Как любовь, что счастливее
будет едва ли...


***
Что не прощаем в двадцать лет...
Из-за чего страдаем в тридцать...
Что оставляет в сорок след...
То в пятьдесят - лишь небылицы.

Размыты радуги цвета...
Боишься чёрный... любишь белый...
И веришь искренней в Христа...
И думаешь о том, что сделал.


***
Не зови меня ландышем -
Как полынь, я горька...
Не бери меня за душу,
Как за стебель цветка.

Все одна-одинёшенька
На закате горю,
Да надеюсь на Боженьку,-
Может, встречу зарю.

Листопадною ратушей
Завалило, шурша,
Белоснежные ландыши,
Что хранила душа.

Не торопится суженый -
Моя боль и тоска,
Горько золото кружится
От игры ветерка.

Не бери меня за душу -
Её можно сорвать...
Не зови меня ландышем -
Где их осенью взять.


***
Теперь я не люблю зеркал, боюсь...
Их не ношу с собой, гляжусь в них реже...
А сколько их разбила - не берусь
Считать, наверно, сколько нужно грешной.

Как много с ними связано примет,
Как притягательны они в гаданьи...
Смотрю я в зеркало, но только уже нет
Той девочки, бегущей на свиданье.

Открой мне, зазеркалье, не таи,
Дорогу в моё девичье кокетство, -
Где мои чистые весенние ручьи,
И корабли бумажные из детства.

Где я цвела, не зная твою власть,
Твоих примет, обязанных сбываться...
Где я в тебя гляделась, не боясь,
И не могла собой налюбоваться.

Но ты меня не радуешь, как впредь,-
Таинственно скрываешь то немного,
Что я в тебе пытаюсь разглядеть
У твоего холодного порога.


***
Я перестала улыбаться
И разучилась хохотать...
Душа не хочет удивляться,
Не поднимается летать.

Как будто к точке невозврата
Вдруг боль моя подобралась,
И нет мне с этой точкой сладу,
Хоть от обид я отреклась.

О, Боже, как скажи вернуться
На ту тропу, где прежде шла,
Где забывала оглянуться
На вороха чужого зла?

И почему всё, что простила,
Предав забвению навек,
Приобрело такую силу,
Что перед ней бессилен смех?


***
Думаешь, что я плачу?
Это плеснуло море
Горько-солёной пеной...
Это уходит горе,
Тенью задев надменной.

Это холодный ветер
В сонное сердце рвётся....
Это так месяц светит,
С неба в глаза мне льётся.

Это дождя хлестанье,
Дождь ведь всегда к удаче...
Это весны рыданье...
Думаешь, что я плачу?

.

Гампер  Галина 






***

 Как в детстве,

Так забыто и знакомо

Пересчитать в заборе ряд досок -

Их столько же,

И та же ель у дома,

И ствол ее чуть-чуть наискосок

И на стене

Рождественские тени,

Мне их узор особенно знаком.

Крыльцо все то же -

Те же три ступени,

И тот же кот все так же спит клубком.

Как этот дом

Сквозь годы и ненастья

Все уберег до скрипа, до гвоздя?

И кто-то дверь

Оставил так же настежь,

Как я бросала уходя.


***

А я все прячусь от себя самой,

Как от мороза прячутся зимой.

Все дом ищу, где стены без щелей

И чтоб в окне пейзаж повеселей.

Ищу, ищу, меняя адреса,

Морскую зыбь - на хвойные леса.

И плохо здесь, и невозможно там, -

Сам за собой крадешься по пятам.

И как поверить, что твоя судьба -

Всего подслеповатая изба.

Приземистый, бревенчатый дворец,

И в нем пора обжиться наконец.


***

Когда-нибудь, свободен, независим,

Перечитаешь пачку старых писем,

Где столько боли ни по чьей вине,

И памятью взойдешь к забытым высям, --

Тогда, любимый, вспомни обо мне.


Когда ты, весь в бреду весенних планов,

Согреешь руки над огнем тюльпанов

И соловей притихнет в вышине,

Чтоб сразу насмерть - сердцем оземь грянув,

Тогда, любимый, вспомни обо мне.


Когда тебя красотка ненароком

Окинет жарким своевольным оком.

Да так, что аж мурашки по спине,

И ускользнет, - а ты с невольным вздохом

Опять, любимый, вспомни обо мне.


Кто без меня тебе укажет взглядом

На первую звезду над нашим садом,

На первый снег в темнеющем окне?

Ты карточку мою поставишь рядом

И снова, милый, вспомнишь обо мне.


Изнемогая от июньской лени,

Не окунайся в пиршество сирени,

А буйству роз не доверяй вдвойне -

Сожжешь лицо и захлебнешься в пене...

Любимый, лучше вспомни обо мне.


Из всех цветов, из их душистой влаги, -

Я на тебя гляжу в такой отваге,

Как-будто мы с тобой наедине.

Перед бедой мы все равны и наги,

Но, может, счастье улыбнется мне?


Кто прожил жизнь, не оступясъ ни разу,

Не взбеленясь, как от дурного глазу,

А лишь гарцуя на лихом коне?

Раскаянье скрывая, как проказу,

Родной, ты все же помнишь обо мне.


***

Мы медленно с надеждой расстаемся,

Так медленно, как море остывает.

Уж медленней наверно, не бывает

Ни людям, ни себе не признаемся

И даже забываем понемногу,

Вернее - помним, но уже без боли,

И не хотим себе особой доли,

И счастливы, идя со всеми в ногу.


***

Ходят, спины коленом,

воронихи.

Кто осмелится сказать им -

старухи

Каждой от роду

не более века,

Комарово -

их сосновая Мекка.

На кладбище

вспоминают супруга

И пекутся

о давленье друг друга.

Поднимаются чуть свет,

пишут книжки,

Голубеют их мальчишечьи

стрижки.


Все ощупываю спину

ладонью:

Вдруг пора уже в их стаю

воронью?


***

Мы не стареем -

Мы перестаем

Страдать,

И ликовать, и ошибаться.

Перестаем

Писать стихи ночами,

Перестаем

Влюбляться бестолково,

А начинаем

С толком, да с умом.

Перестаем,

Почти что перестали.

Стоим,

Как будто некуда спешить.

А ведь и правда -

Некуда, пожалуй.


***

Мне снова мила и знакома округа,

Деревья на память твержу.

И, ветреный день принимая как друга,

Сама в его качку вхожу.

Вхожу, позабыв надоевшие лица

И грустные рожицы слов

И в этой сумятице неба и листьев,

И в медленном скрипе стволов,

И в этом безумном предчувствии грома,

Где все лишь во здравье и в честь, -

Мне, кажется, легче, я, кажется, дома,

Я, кажется, понята здесь.


***

Молодая зта липка-

Листьев солнечная дрожь -

Возникает как улыбка,

Если в прошлое войдешь.

И в тени ее короткой

Пятна света там и тут,

Словно бы на сковородке

Нам оладушки-пекут

Сколько радости и чада!

В печке щелкают дрова.

В школу нам еще не надо...

Вся семья еще жива...

Нам потом везло не шибко.

Вероятно, поделом

А в саду - все та же липка

С чернобархатным стволом.


***

Еще бы раз в жизни -

влюбиться.

Еще бы раз в жизни -

родиться.

Ни зависти нету,

ни злобы.

А просто - еще бы,

еще бы.


***

Я исчезла, ушла,
я не сдвинулась с места,
Неразгаданным будь
ребус жизни моей,
Вся она – между строк
и в отсутствии жеста,
И в обманчивой неразличимости дней.

И чего же я жду,
загадав на удачу?
А ведь жду, раскалясь,
как спираль, добела,
В откровенность впаду – всё равно накосячу,
Не раздену души
до боса́, догола.


***

Из тела, из души, из памяти –

Не жалко,

Ушёл – сама гнала:

уж лучше поскорей.

Но вот который год

качается качалка,

Из ивовых ветвей

изогнутая чутко,

Легчайшая, давно

готовая в полёт,

Но проклятая ждать,

безвыходно и жутко

Она в моём углу

качается и ждёт.


***

Не то чтоб я тужу.
И ты не то чтоб тужишь.
Но я с земли гляжу,
А ты все в небе кружишь.
Гляжу со дна зимы,
Из белого предместья.
И если рядом мы,
То все равно не вместе.


***

Швыряем годы,
Как из колоды.
Зимы, лета —
Дамы, валеты.


Вёсны на озере —
Черви-козыри.
Птицы в стаи —
Колода тает.


Все больше битых.
Я не играю.
Мне дальше страшно —
Я не играю!


Ты скажешь: «Страус».
Ты снова прав.
Пройдемся справа
От зрелых трав.


Пройдемся слева,
Пройдемся снова…
А кончить надо —
Святое слово.


И кольца снимут,
И руки скрестят.
И биты пики,
И биты крести.


И вcе, что разум
Вместить не вправе,
Вмещают травы,
Вмещают травы.

.

Долина Вероника








***

Когда б мы жили без затей,
Я нарожала бы детей
От всех, кого любила, -
Всех видов и мастей.

И, гладя головы птенцов,
Я вспоминала б их отцов,
Одних - отцов семейства,
Других - совсем юнцов.

Их не коснулась бы нужда,
Междоусобная вражда -
Уж слишком были б непохожи
Птенцы того гнезда.

Мудрец научит дурака,
Как надо жить наверняка.
Дурак пускай научит брата
Вкушать, как жизнь сладка.

Сестра-простушка учит прясть.
Сестра-воровка учит красть.
Сестра-монашка их научит
Молиться, чтобы не пропасть.

Когда б я сделалась стара,
Вокруг накрытого стола
Всю дюжину моих потомков
Однажды б собрала.

Как непохож на брата брат,
Но как увидеть брата рад!
И то, что этим братья схожи,
Дороже во сто крат.

Когда б мы жили без затей,
Я нарожала бы детей
От всех, кого любила -
Всех видов и мастей.


***

О, женщина, летающая трудно!
Лицо твое светло, жилище скудно.
На улице темно, но многолюдно.
Ты смотришься в оконное стекло.

О, женщина, глядящая тоскливо!
Мужчина нехорош, дитя сопливо...
Часы на кухне тикают сонливо -
Неужто твоё время истекло?

О, женщина, чьи крылья не жалели!
Они намокли и отяжелели...
Ты тащишь их с натугой еле-еле,
Ты сбросить хочешь их к его ногам...

Но погоди бросать еще, чудачка, -
Окончится твоя земная спячка;
О, погоди, кухарка, нянька, прачка -
Ты полетишь к сладчайшим берегам!

Ты полетишь над домом и над дымом,
Ты полетишь над Прагой и над Римом.
И тот еще окажется счастливым,
Кто издали приметит твой полёт...

Пусть в комнатке твоей сегодня душно,
Запомни - ты прекрасна, ты воздушна,
Ты только струям воздуха послушна -
Не бойся, всё с тобой произойдёт!


***

А когда я болела,
Да, когда я болела,
О, как сильно тогда
Меня мама жалела! 

И когда я кричала
Больными ночами,
Как она защищала
Большими плечами!..

А когда меня юность
Дотла не спалила,
Обожгла
Да лихую судьбу посулила,

Откатясь от огня,
Я на холоде тлела —
Только мама меня
Больше не пожалела!

Помню, как накатило
Болезнями детство,
И она находила
Чудесные средства.

А сжималось кольцо,
Означавшее муку —
Помню, дула в лицо
Или гладила руку…

И минуты свои
И часы — не считала.
Но запасы любви
Все тогда исчерпала.

Ведь с тех пор, что я в детстве
Так страшно болела,
Меня мама моя
Никогда на жалела.


***

А хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать?
А хочешь, я выучусь жить,
И будем жить-поживать?
Уедем отсюда прочь,
Оставим здесь свою тень.
И ночь у нас будет ночь,
И день у нас будет день!

Ты будешь ходить в лес
С ловушками и ружьём.
О, как же весело здесь,
Как славно мы заживем!
Я скоро выучусь прясть,
Чесать и сматывать шерсть.
А детей у нас будет пять,
А может быть, даже шесть…

И будет трава расти,
А в доме — топиться печь.
И, Господи, мне прости,
Я, может быть, брошу петь.
И будем, как люди, жить,
Добра себе наживать.
Ну хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать…


***

Боюсь, беда со мною дружит.
Как птица, надо мною кружит.
Боюсь, что эта дружба мне
Хорошей службы не сослужит.

Боюсь, что тот, кого люблю,
Мне вдруг окажется неверен.
Незлонамерен! Но уверен,
Что я обиду ту стерплю.

Боюсь, что я не стану ждать
На этот раз его решенья,
Поняв, что сила разрушенья
Во мне воинствует опять.

Боюсь, что на его "прости"
Не захочу искать ответа.
А он, поняв тотчас же это,
Не помешает мне уйти.

Боюсь, что я — уйдя на шаг,
Переменю свое решенье.
Свои умножив прегрешенья,
Вернусь, поднявши белый флаг!

Боюсь, беда со мною дружит.
Как птица, надо мною кружит.
Боюсь, что эта дружба мне
Хорошей службы не сослужит…



Была ещё одна вдова…

Посвящается Люсе

Была ещё одна вдова.
О ней забыли.
Ну, может, вспомнили едва,
Как гроб забили.

Она жила невдалеке,
А шла в сторонке.
Был уголок в её руке
От похоронки.

Она привыкла и смогла
С другим быть рядом.
Она давно уже жила
Иным укладом.

Но день июльский — стынет кровь,
Какой морозный.
Кому бессмертную любовь
В наш век бесслёзный?

Его отбросило волной —
Её прибило.
Она была его женой,
Она любила.

Не приближаясь, стороной
Идет по кромке.
По самой кромке от взрывной
Его воронки.

Была ещё одна вдова
В толпе гудящей.
Любовь имеет все права
Быть настоящей.

Друзья, сватья и кумовья —
Не на черта ли?
А ей остались сыновья
С его чертами.




***

В нашей жизни стало пусто.
Не вернёшь себя назад.
Где вы, пирожки с капустой?
Где ты, райский аромат?

Продавали по соседству,
Там, у Сретенских ворот.
Меня баловало детство —
Всё теперь наоборот.

Мне уже все двадцать с гаком.
Как летят мои года!
Не забуду сушки с маком,
Не забуду никогда.

О, мороженщик-шарманщик!
О, любви запретной бес!
Мне фруктового стаканчик
Нынче нужен позарез…

Где вы, уличные сласти?
Где бушующие страсти?
Где ты, святочный уют?
Ничего не продают…

Я свое заброшу дело,
Я пойду, куда давно
Я уже пойти хотела —
В престарелое кино.

И откроются киоски,
Только выйду из кино.
Тётка с видом эскимоски
Мне протянет эскимо.

Я пойму: в Москву большую
Опустилось божество.
Пирожки с капустой чую,
Ощущаю божество…



.

Читаю с удовольствием!

Спасибо, Риша! Приятно, когда есть люди, которым нравится то же, что и тебе!

Ермакова Ирина






* * *
Мы долго жили вместе на земле,


оглядываясь, я скажу - веками,

над водами, бегущими в золе,

друг друга развлекая пустяками.


Когда ты говорил мне: Посмотри,-

ладонью больно прижимая веки,

в округе останавливались реки,

просвечивали пальцы изнутри,

и небеса под воду шли на дно,

речных распугивая постояльцев,

и я смотрела кроткое кино

сквозь розовую дрожь холодных пальцев:

как будто рыбы, проплывали зал

облепленные тиною светила, -

а помнишь - ты меня почти не знал,

а помнишь - я тебя почти любила,

а помнишь, ангел, как издалека

мы праздновали жизнь в ее развале,

как честно мы валяли дурака,

как нежно мы друг друга убивали?


Там и сейчас еще бежит вода,

пересекая вечные покои,

и чтоб я не боялась, иногда

ты прикрываешь мне глаза рукою.


* * *

Говори, мой милый, говори.


Ты великолепен в серой тоге.

Речь вольна светиться изнутри -

так вещают выпившие боги,

потрясая чашей злато-липкой.

Славен спич, имеющий успех.

Чист нектар. Не может быть ошибки.

Я на самом деле хуже всех.


Омут тих. Ни черточки в затоне.

Никакого смысла в жизни нет.

Речь пылает. Заслонюсь ладонью -

пальцы розовеют на просвет.


Хор молчит, но всхлипывает пена.

Чиркает зарница за рекой.

Ты сейчас похож на Демосфена

с камешком учебным за щекой.


Говори. Смываются детали.

Чаша переполнена - разлив.

Уплывают ремешки сандалий.

Я на самом деле только миф.


Посему кромсает воду в гневе

речь твоя, подобная мечу.

Браки разрушаются на небе.

Говори, покуда я молчу.


* * *

Я признана - счастливой,


я признана - живой,

и призвана по ветреному миру

за сильно пьющим ангелом

с блестящей головой

нести его трагическую лиру.


С квартиры на квартиру

ходячею строкой

по залам и прокуренным кофейням

следить за разливающей

магической рукой,

чтоб инструмент вручить по мановенью.


А дети и поэты,

и прочий люд в миру,

и пастухи под райскими кустами,

взлетают все,-

когда свою высокую игру

он пробует расстроенными нежными к утру,

холодными дрожащими перстами.


И небо замирает,

и звук идет в зенит,

и с ним, тысячелетним - вечно юной -

вольно мне, безнаказанной,

пока он чутко спит,

перебирать серебряные струны.


.

Жадовская Юлия




Портрет Юлии Валериановны Жадовской (1824-1883)
Лавров Николай Андреевич

Русский поэт, прозаик. Родилась без левой руки. В младенчестве лишилась матери. Воспитывалась сначала бабушкой, потом теткой. В начале 40-х гг пережила любовную драму, надолго определившую ее житейскую судьбу: отец не дал согласия на ее брак с П. М. Перевлесским, ее домашним учителем словесности. Душевные переживания усугубились постоянными недомоганиями. Близко знавший ее И. С. Аксаков говорил, что именно это сделало ее писательницей.


***
Не говори, не повторяй
Мне слова страшного "прощай";
Отравой горького сознанья
Моей души не помрачай,
С улыбкой руку мне подай
И тихо молви: "до свиданья".


* * *
Люди много мне болтали
О тебе добра и худа;
Но на все пустые толки
Я с презреньем отвечала.
пусть кричат, что им угодно,
Про себя я говорила,
Мне всю правду сердце скажет:
Лучше всех оно сумеет
Различить добро и худо.
И с тех пор, как полюбила
Я тебя, прошло не мало
Дней веселых и печальных;
Разгадать же и теперь я
Не могу, как ни стараюсь,
Что в тебе я так любила;
То ли, что хвалили люди,
Или то, что осуждали?..


* * *
Не зови меня бесстрастной
И холодной не зови -
У меня в душе немало
И страданья и любви.

Проходя перед толпою,
сердце я хочу закрыть
Равнодушием наружным
Чтоб себе не изменить.

Так идет пред господином
Затая невольный страх,
Раб, ступая осторожно,
С чашей полною в руках.


***
Смотрю на облака без мысли и без цели.
Опять вы, легкие, с весною прилетели!
Опять вы, вольные, по выси голубой
Воздушной, светлою гуляете грядой;
Опять гляжу на вас печальными очами, -
И как желала б я помчаться вслед за вами!


* * *
...Я все хочу расслушать,
Что говорят оне,
Ветвистые березы,
В полночной тишине?..

Все хочется узнать мне,
Зачем их странный шум
Наводит мне так много,
Так много сладких дум?

Все хочется понять мне,
О чем в тени ветвей
Поет с таким восторгом
Волшебник-соловей? -

Вот отчего так долго,
Так долго и одна
В часы прохладной ночи
Сижу я у окна.

Вот отчего так часто
В беседе я живой
Вдруг становлюсь печальной,
Недвижной и немой.


***
Полные народа
Улицы большие,
Шум непрестающий,
Зданья вековые,

И под небом звездным
Город бесконечный, -
Обо всем об этом
Я мечтала вечно;

У себя в деревне,
В тишине, в покое
Все это казалось
Мне прекрасней вдвое.

А теперь, в столице,
Я томлюсь тоскою:
И по роще темной,
Пахнущей смолою,

Где поутру хоры
Птичек раздавались
И деревья с шумом
Медленно качались;

И по речке синей,
Что течет небрежно
И журчит струями
Вдумчиво и нежно,

Берега лаская
Влагою прохладной;
И по иве старой,
Что склонилась жадно

Над прудом широким,
И в него глядится,
И как будто вечно
Жаждою томится...

Есть еще сосед там,
Он простой, несветский,
Но он весь проникнут
Добротою детской...

Повидаться с ним бы
Я теперь желала
И сказать, как прежде
Я глупа бывала...


* * *
Ты скоро меня позабудешь,
Но я не забуду тебя;
Ты в жизни разлюбишь, полюбишь,
А я - никого, никогда!

Ты новые лица увидишь
И новых друзей изберешь;
Ты новые чувства узнаешь
И, может быть, счастье найдешь.

Я - тихо и грустно свершаю,
Без радостей, жизненный путь;
И как я люблю и страдаю -
Узнает могила одна!




* * *
Я все еще его, безумная, люблю!
При имени его душа моя трепещет;
Тоска по-прежнему сжимает грудь мою,
И взор горячею слезой невольно блещет.

Я все еще его, безумная, люблю!
Отрада тихая мне душу проникает,
И радость ясная на сердце низлетает,
Когда я за него создателя молю.

.

Такая нелегкая судьба.
Стихи прекрасные, не омраченные совершенно, лишь чуть тронутые грустью... про "город бесконечный под небом звездным" уж очень понравилось!

Злобина Дина

Известная пензенская поэтесса. В 70-80 годах ее имя знала каждая девочка и женщина Пензы. Её стихи были очень популярны. Стихи обсуждались в школе на уроках литературы. Всего у неё вышло 15 книг со стихами. Она родилась в 1936 году. А конец её жизни был трагичным. Она уже стояла на учете у психиатра. 27 декабря 2003 года Дина Дмитриевна вышла из дома и не вернулась. Её тело нашли 4 мая 2004 года в лесной зоне на окраине Пензы. На её родине в с. Чернозерье есть музей, а на здании школы установлена мемориальная доска. К сожалению, в интернете очень мало её стихов.





***

Не вышла я ни ростом и ни статью,

Хоть вдоволь было солнца и воды.

И даже ладно скроенному платью,

Никак не скрасить девичьей беды.

Тебе, я знаю, думать не повадно,

Когда ты смотришь чуб свой теребя,

Что я, с моей фигурою нескладной

Могу любить, и главное- тебя.

Ты не узнаешь никогда об этом —

Ведь я в твоем понятии проста,

Хоть лучше всех умею по приметам

В лесу грибные находить места.

Быстрее всех

С косой пройти по просу,

Рожь уложить в высокие валки.

Могу сестренке —

Школьнице курносой —

К зиме связать пушистые носки.

Я не ищу дороги поровнее,

И никогда не жалуюсь судьбе,

Еще я очень многое умею

Но…

Не умею нравиться тебе.



***

Где ты бродишь?
И что ты куришь?
У какого сидишь огня?
Озорную девчонку любишь?
Иль не можешь забыть меня?
"Позабудь меня" - я просила, прибавляя себе грехов.
Я боялась, что ты, красивый, уведёшь меня от стихов
Уже сдвинутся стены быта,
Мне ж дорожная ширь нужна!
Если имя моё забыто, быть счастливой бы я должна,
Только мне почему-то больно, почему-то не всё равно,
С кем ты бродишь, мой рыцарь школьный!
Чью сжимаешь ладонь в кино? И кого у крыльца целуешь?
Мне стихами светлей дышать...
Но похоже, что ты колдуешь, чтоб все планы мои смешать!
Не колдуй , не мешай, коль любишь...
Без того не утешна я: С кем ты бродишь? И что ты куришь?
Для кого поёшь у огня?



***

Любите тех, кто любит вас,
Кто понимает вас и ценит,
Кто в самый страшный, трудный час
Один на свете не изменит,
Не бросит вас, что бы спастись,
Коль самому грозит опасность...
Любите тех, кто в вашу жизнь
Внесет уверенность и ясность:
Кто ищет радостей земных,
В суждениях с плеча не рубит...
Но часто любим мы иных -
Кто черств душой, кто нас не любит!



***

«Друзья, о чем грустите вы?

Есть жизнь, где в мяч играют дети…

И одуванчик из травы

Как солнце крошечное светит!

Туда скорей спешите вы,

Где синь, где в мяч играют дети

И одуванчик из травы,

Как солнце крошечное светит!



***

Россия –

жара малиновая,

Рябиновая, калиновая.

Россия – моя росиночка,

На русых косах – косыночка.

Ты с девичьими веснушками

И с яблоками – леснушками,

Речная ты и овражная,

И честь твоя не продажная…

Иду по весне, нескладная,

До каждой травинки жадная,

До теплой пастушьей зореньки,

До сизой воркуньи – горлинки,

До всей необъятной Родины…

Ты в главном еще не пройдена,

Россия моя ручьевая,

В закатах степных парчовая,

Мечта моя бесконечная,

Я смертная,

ты же - вечная!



***

Люблю весну –

с надежными мостами,

С победным звоном хрястнувшего льда,

Уже сплошным потоком за кустами

Сбегает в речку бурная вода.

Речушка наша, размывая глину,

Не признает привычных берегов.

И склон холма и рыжую равнину

Освобождает солнце от снегов!..

Смеясь, гляжу,

как в даль уносит льдина

Мой зимний след

и веточку лозы…

Люблю сеченье крыльев лебединых

И в тучах взрыв чудесницы-грозы!

Люблю ручьи!

Начнут в овражках булькать,

Журчать, бежать неведомо куда…

Люблю весну –

от крошечной сосульки

До черного грачиного гнезда.

Тепло вошло в поля и огороды,

И в роще поселились соловьи.

Люблю смущенье светлое природы,

Как первое волнение любви!



***

Пишу о солнце, о весне, о пчелах, -

Читатель мой – вечерняя заря.

Пишу о том, что в городах и в селах

Растет трава, с дождями говоря.

Пишу о том, что быть должно воспетым

И что мне душу трогает до слез,

Хотя бы то, как с яблоневым цветом

Смешались искры засверкавших рос.

Кричит кукушка в сосняке знакомом –

Пусть в грустный час – в стихи влетит она,

Когда живу в разлуке с отчим домом,

Я воспеваю три его окна.

Я славлю луч на старой половице,

В мои стихи приходит ночью мать.

И мчатся с юга гуси вереницей,

Хоть перышко стряхнут в мою тетрадь!



***

Дарите чаще женщинам цветы,
не бойтесь на букетик рубль истратить,
И будут чаще и стирать,
и гладить,
И борщ готовить, стоя у плиты...
Как нынче редок стал
мужчина чуткий,
Кто после свадьбы, скажем,
через год
Принес жене лесные незабудки,
Ценя тепло бесчисленных хлопот?

Кто из мужчин хотя бы одуванчик
Жене принес, как в молодости той,
Когда влюбленный синеглазый мальчик
Переполнялся звездной широтой!..

Дарил девченке вечера с сиренью,
Любимой воспевая красоту,
Он для нее писал стихотворенья -
А нынче проза прижилась в быту!

Становится привычным
скучным вроде
Уют домашний,
ужин при огне.
И муж домой совсем чужим приходит,
А если б он цветы принес жене!
Подснежники весной, гвоздики летом.
В крещенский холод вербочку б принес...
Учтите, сердце женщины с секретом,
Оно к цветам относится всерьез!


.

Мне про Россию стих понравился.
А вообще, что-то стронулось в душе...

Инбер Вера

Эти стихи были написаны 100 лет назад. Но удивительно, как современно они звучат. Будто их писали только вчера. Это свойство стихов талантливого поэта.



Художник Шу Мизогучи

* * *

Всему под звездами готов
Его черед.
И время таянья снегов
Придет.
И тучи мая на гранит
Прольют печаль.
И лунный луч осеребрит
Миндаль.
И запах обретет вода
И плеск иной,
И я уеду, как всегда,
Весной.
И мы расстанемся, мой свет,
Моя любовь,
И встретимся с тобой иль нет
Вновь?


* * *

Душе, уставшей от страсти,
От солнечных бурь и нег,
Дорого легкое счастье,
Счастье - тишайший снег.

Счастье, которое еле
Бросает звездный свет;
Легкое счастье, тяжеле
Которого нет.


* * *

Желтее листья. Дни короче
(К шести часам уже темно),
И так свежи сырые ночи,
Что надо закрывать окно.

У школьников длинней уроки,
Дожди плывут косой стеной,
Лишь иногда на солнцепеке
Еще уютно, как весной.

Готовят впрок хозяйки рьяно
Грибы и огурцы свои,
И яблоки свежо-румяны,
Как щеки милые твои.


* * *

Забыла все: глаза, походку, голос,
Улыбку перед сном;
Но все еще полна любовью, точно колос
Зерном.

Но все еще клонюсь. Идущий мимо,
Пройди, уйди, не возвращайся вновь:
Еще сильна во мне, еще неодолима
Любовь.


* * *

Месяцы нас разделили,
Я даже не знаю, где ты,
Какие снега или пыли
Заметают твои следы.

Город большой или дом лишь
Замыкают твое бытие,
И помнишь ты или не помнишь
Самое имя мое?


* * *

Прохладнее бы кровь и плавников бы пара,
И путь мой был бы прям.
Я поплыла б вокруг всего земного шара
По рекам и морям.

Безбровый глаз глубоководной рыбы,
И хвост, и чешуя...
Никто на свете, даже ты бы,
Не угадал, что это я.

В проеденном водой и солью камне
Пережидала б я подводный мрак,
И сквозь волну казалась бы луна мне
Похожей на маяк.

Была бы я и там такой же слабой,
Как здесь от суеты.
Но были бы ко мне добрее крабы,
Нежели ты.

И пусть бы бог хранил, моря волнуя,
Тебя в твоих путях,
И дал бы мне окончить жизнь земную
В твоих сетях.


* * *

Слишком быстро проходит жизнь моя,
Редеет лесной опушкой,
И я - вот эта самая я -
Буду скоро беленькой старушкой.

И в гостиной у дочери моей Жанны,
Одетая по старинной моде,
Буду рассказывать медленно и пространно
О девятьсот семнадцатом годе.

Шумное молодое племя
Будет шептаться с моим зятем:
- Бабушка-то... в свое время
Писала стихи... еще с ятем.

По тихому-тихому переулку,
На закате, когда небо золотится,
Я буду выходить на прогулку
В теплом платке и лисицах.

Ты будешь вести меня любовно и учтиво
И скажешь:- Снова сыро. Вот горе!-
И долго мы будем глядеть с обрыва
На красные листья и синее море.


* * *

Такой туман упал вчера,
Так волноваться море стало,
Как будто осени пора
По-настоящему настала.

А нынче свет и тишина,
Листва медлительно желтеет,
И солнце нежно, как луна,
Над садом светит, но не греет.

Так иногда для, бедных, нас
В болезни, видимо опасной,
Вдруг наступает тихий час,
Неподражаемо прекрасный.


.

Как прекрасно.

Карпичева Наталья

Наталья Леонидовна Карпичева (р. 1982) - российская поэтесса, прозаик, литературовед. Член Союза российских писателей, дипломант Литературного конкурса имени К. М. Нефедьева, автор трёх поэтических книг. Живёт в г. Магнитогорске, является аспирантом кафедры литературы XX века Магнитогорского государственного университета.







Обитаемый остров

Несчастный нынешний Робинзон,
Ему укрыться не хватит места,
Со всех концов и со всех сторон:
Друг, враг, прохожий, жена, невеста.

Идет направо, но там поют,
Идет налево и слышит сказки,
А сзади воду в пустое льют,
А впереди — незнакомец в маске.

И даже остров, его приют,
Теперь так полон и обитаем!
Куда ни кинься, везде живут,
На небо спрячься — и там летают.

Он убегает, меняет путь,
Но всюду — солнце, но всюду — вьюги,
И всюду встретит какой-нибудь
Брат друга сына его подруги.


* * *

По книжным страницам
Подвижников многих
Пришла на границу
К развилке дороги.

...Все хором кричали:
— Оставь! Уходи!
Ты в самом начале!
И все впереди.

В ответ я молчала
О том, что уйдя,
Уже потеряю,
Еще не найдя:

О белых ночах
И мостах разведенных,
Разбитых очках,
Перемолотых зернах,

О фразах на стенах,
Монетах на дне,
Ветрах, переменах,
О солнечном дне,

О скользких и липких
Сужденьях чужих,
О глупых ошибках,
Но все же — моих!


* * *

Оглянись, на пустом газоне
Заяц солнечный в жизнь играет.
Твое сердце в моей ладони,
Но оно уже догорает.

Мой последний и первый лучик
Я баюкаю в звуках песни,
И никто его не получит...
Но зачем-то шепчу: «Воскресни».

Я весь мир для тебя простила,
И сейчас свою боль смиряю.
Я веками одна бродила —
Набрела. Обрела. Теряю.


* * *

Я твое вечное Да.
Ты мое вечное Нет.
Это моя беда,
Где немота — ответ.

Это какой-то бред:
Вместе и навсегда —
Ты мое вечное Нет,
Я твое вечное Да.


* * *

Маяк в ночи — собака-поводырь.
И все в порядке — разберусь в порядках.
Так иногда потянет в монастырь,
Но я сегодня «ищущая» в прятках,

Но даже если «прячущейся» стать,
Какая же стена меня укроет,
Коль тот, с кем научилась я летать,
Взмахнет крылом и птицей в небо взмоет?

Когда размоют слезы облака,
Я поспешу на поиски покоя.
И я его найду, ну а пока —
Я так хочу, но не могу с тобою.


Тебе

Котенком черным немая тьма
Крадется в душу и пьет меня.
Тебя пленила твоя тюрьма,
Но ты свободен, Дитя Огня.

И я свободна, и шепчет ночь,
Мол, расстаетесь не насовсем.
Не верю ей, но прошу помочь —
Зову тебя, а стучусь ко всем.

И, словно мать, нам поет листва.
Я — часовым, ну а ты усни.
Но если хочешь уйти — сперва,
Прошу, помилуй меня — казни.


* * *

В моем саду растет фонарь, и, слава Богу.
Я закажу тебе совсем в мой сад дорогу

И загорюю, приводя в порядок мысли,
Что за окном рядами рядышком повисли.

От фонаря и до кровати светят строки.
И я стою то на краю, то на пороге

И, сна не ведая, читаю сновиденья.
.........
Такое странно-постороннее растенье,

В моем саду цветет фонарь и пахнет светом,
И говорит, что я умру не этим летом...


* * *

Хрусталь из глаз в бокалы капал,
Дрожал туман сквозь кольца-пяльца.
Она смеялась. Он заплакал.
Они дыханьем грели пальцы.
Но с молотка пускали осень,
Прощая боль прощальных писем...
Им было вместе тридцать восемь,
Был каждый горд и независим.

Когда был вечер в снег окрашен,
Мы были в раме панорамы.
Нам юный бог замочных скважин
Читал подсмотренные драмы.
Но каждый год слагались песни
Метелью — в день прошедшей тризны —
Про две разверзшиеся бездны,
Две разминувшиеся жизни.


* * *

Владычица разбитого корыта
За прялкою своею заскучала.
Ах, что вы, фрау Грета, донья Рита —
Все кончено задолго до начала?

Все кончено, конечно — все конечно...
Ужели Вы поверили елеям?
И только мы уже привычно-вечно
Со-чувствуем, со-бьемся, со-жалеем.

По осени не собирайте злата.
Зачем вы? С наступлением морозов
Законы а-алхимии и взгляда
Вступают... Плакал каменный философ,

Смеялся пересмешник несмеяной,
Сиреной выла по власам Русалки
Морская пена ночью пенно-пьяной...
За виноватым не ходи к гадалке.

Давай и мы с тобой забудем плакать
И путаться в сетях, в словах, в перчатках,
Переживем жару, морозы, слякоть —
Пусть валко и пускай немного шатко.

Извозчика! На заднее сиденье.
Нас осень листопадом искупает...
И дышит мимолетное виденье,
И Муза на мозоли наступает.

.

Лохвицкая Мирра









Талантливая поэтесса (1869—1905), дочь известного ученого и адвоката А. В. Лохвицкого.

Сестра Тэффи.

Училась в Московском Александровском институте и уже тогда обращала на себя внимание поэтическим дарованием. Несколько её стихотворений были изданы отдельной брошюрой. С 1889 г. она стала печатать свои стихотворения.

В 1897 г. Лохвицкая за 1-й том получила половинную Пушкинскую премию; в 1905 г., уже после её смерти, половинная премия присуждена академией за 5-й том.

С легкой руки Бальмонта, за Лохвицкой установилась кличка «русской Сафо», совершенно правильно определяющая основной характер её поэзии, весь пафос которой ушёл на воспевание любви.

По силе таланта — Лохвицкая одна из самых выдающихся русских поэтесс. Стих её изящен, гармоничен, легок, образы всегда ярки и колоритны, настроение ясное, язык пластичен.




* * *

Быть грозе! Я вижу это
В трепетаньи тополей,
В тяжком зное полусвета,
В душном сумраке аллей.

В мощи силы раскаленной
Скрытых облаком лучей,
В поволоке утомленной
Дорогих твоих очей.


Вещи

Дневной кошмар неистощимой скуки,
Что каждый день съедает жизнь мою,
Что давит ум и утомляет руки,
Что я напрасно жгу и раздаю;

О, вы, картонки, перья, нитки, папки,
Обрезки кружев, ленты, лоскутки,
Крючки, флаконы, пряжки, бусы, тряпки
Дневной кошмар унынья и тоски!

Откуда вы? К чему вы? Для чего вы?
Придет ли тот неведомый герой,
Кто не посмотрит, стары вы иль новы,
А выбросит весь этот хлам долой!


Мой замок

Мой светлый замок так велик,
Так недоступен и высок,
Что скоро листья повилик
Ковром заткнут его порог.

И своды гулкие паук
Затянет в дым своих тенет,
Где чуждых дней залетный звук
Ответной рифмы не найдет.

Там шум фонтанов мне поет,
Как хорошо в полдневный зной,
Взметая холод вольных вод,
Дробиться радугой цветной.

Мой замок высится в такой
Недостижимой вышине,
Что крики воронов тоской
Не отравили песен мне.

Моя свобода широка,
Мой сон медлителен и тих,
И золотые облака,
Скользя, плывут у ног моих.


Элегия

Я умереть хочу весной,
С возвратом радостного мая,
Когда весь мир передо мной
Воскреснет вновь, благоухая.

На всё, что в жизни я люблю,
Взглянув тогда с улыбкой ясной,
Я смерть свою благословлю -
И назову ее прекрасной.


* * *

Ни речи живые, ни огненный взгляд
В ней душу его не пленяли,
Но косы, но русые косы до пят -
Расстаться с русалкой мешали.

Напрасно он бился в коварных сетях,
Напрасно к сопернице рвался,
Запутался в чудных ее волосах
И с нею навеки остался.


* * *

Есть что-то грустное и в розовом рассвете,
И в звуках смеха, тонущих вдали.
И кроется печаль в роскошно-знойном лете,
В уборе царственном земли.
И в рокот соловья вторгаются рыданья,
Как скорбный стон надорванной струны.
Есть что-то грустное и в радости свиданья,
И в лучших снах обманчивой весны.

Мориц Юнна



Из Википедии:


Юнна Петровна Мориц - русская поэтесса - родилась 2 июня 1937 года в Киеве в еврейской семье.

Как рассказывает Мориц, «в год моего рождения арестовали отца по клеветническому доносу, через несколько пыточных месяцев сочли его невиновным, он вернулся, но стал быстро слепнуть. Слепота моего отца оказала чрезвычайное влияние на развитие моего внутреннего зрения.

Её лирические стихи написаны в лучших традициях классической поэзии и в то же время абсолютно современны. О своих литературных учителях и пристрастиях Юнна Мориц говорит: «Моим современником был постоянно Пушкин, ближайшими спутниками — Пастернак, Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Заболоцкий, а учителями — Андрей Платонов и Томас Манн».

Язык Мориц всегда естественен, лишён какого бы то ни было ложного пафоса. Богатство красок, использование точных рифм вперемешку с ассонансами — вот что отличает поэзию Мориц. Повторы часто звучат как заклинания, метафоры открывают всё новые возможности истолкования её стихов, в которых она пытается проникнуть в суть бытия.

С 2014 года она публикует стихи и выступления, поддерживающие позицию большинства российских СМИ в российско-украинском конфликте.



* * *


И в чёрных списках было мне светло,
И в одиночестве мне было многодетно,
В квадрате чёрном Ангела крыло
Мне выбелило воздух разноцветно.

Глубокие старухи, старики
Мне виделись не возрастом отвратным,
А той глубокостью, чьи глуби глубоки -
Как знанье тайное, где свет подобен пятнам.

Из пятен света попадая в пятна тьмы,
Я покрывалась воздуха глазами,
Читая незабвенные псалмы
По книге звёздной, чьи глаза над нами.

Волнами сквозь меня, светясь, текло
Пространство ритмов, что гораздо глубже окон.
И в чёрных списках было мне светло,
И многолюдно в одиночестве глубоком.

10 марта
2006



Бродячая собака



Ночной провинции узор.
Угрюмый запах рыбных бочек.
Бессонницы лохматый почерк
Мой расширяет кругозор.

В дыре пустынного двора
Котята лужицу лакают
И пузыри по ней пускают,
Как человечья детвора.

На голом рынке за углом
Лежит пустая таратайка,
Там копошится птичья стайка
В арбузе ярком и гнилом.

Под крышей пляжного грибка
Сижу с бродячею собакой,
И пахнет йодом и салакой
От бесподобного зевка.

Несется в небе сателлит,
Собор во мраке золотится,
Бродячий зверь не суетится,
А рваным ухом шевелит.

Он дышит ровно, сладко, вслух,
Невозмутимо. И похоже,
Его бездомный крепкий дух
Здоров - не лает на прохожих.

Как будто морде шерстяной,
Чье бормотанье бессловесно,
Уже заранее известно,
Что и над ней, и надо мной,

И над чистилищем залива
Зажжется что-то в вышине,
Отвалит жизни ей и мне
И всё разделит справедливо!
1965


* * *



В серебряном столбе
Рождественского снега
Отправимся к себе
На поиски ночлега,

Носком одной ноги
Толкнем другую в пятку
И снимем сапоги,
Не повредив заплатку.

В кофейнике шурша,
Гадательный напиток
Напомнит, что душа —
Не мера, а избыток

И что талант — не смесь
Всего, что любят люди,
А худшее, что есть,
И лучшее, что будет.
1970



* * *



В юности, в пасти огня,
Розы губили меня,
Гробили - пышно цвели
Всюду, где только могли:
Стыдом - на щеках,
Трудом - на руках,
Целующим ртом - в облаках!

Так нестерпимо алел
Рдянец - чтоб он околел!
Из-за него одного
Никто ведь меня не жалел:
Ни желчный мудрец,
Ни алчный юнец,
Ни совесть - грызучий близнец!

Взлядом не покажу,
Через какую межу
Я перешла, чтоб велеть
Огненным розам белеть:
Стыдом - на щеках,
Трудом - на руках,
Целующим ртом - в облаках!

Так нестерпимо белеть,
Светом сплошным - без огня,
Чтобы при жизни - и впредь! -
Не пожалели меня
Ни желчный мудрец,
Ни алчный юнец,
Ни совесть - грызучий близнец!

Так нестерпимо белеть,
Чтоб не посмели жалеть
Те, кто меня не жалели,
Когда мои розы алели:
Стыдом - на щеках,
Трудом - на руках,
Целующим ртом - в облаках!



Вместо сноски

Легко за окнами синеет.
Под самым вздохом каменеет
Тоска по брату и сестре.
Фонарь на столбике чугунном
Цветет. Лимонным вихрем лунным
Блистает вечер на дворе.

Вдали Финляндия заметна,
Она безоблачна, паркетна,-
Да кто же судит из окна!
Оттуда родом Калевала,
Там Катри Вала горевала,
Она чахоткой сожжена.

Зубчат в подсвечнике огарок,
Как ребра у почтовых марок,
Как челюсть, как защитный вал,
А гири взвешивают время,
Мой возраст согласуя с теми,
Кто в этой солнечной системе
Уже однажды побывал.

В приморском домике старинном
Снимаю комнату с камином,
Дела в порядок привожу,
Гулять хожу на зимний воздух,
И при наличии загвоздок
Вот из чего я исхожу:

Мы существуем однократно,
Сюда никто не вхож обратно,
Бессмертье - это анекдот,
Воображаемые сети,
Ловящие на этом свете
Тех, кто отправится на тот.

И я, и все мое семейство,
Два очага эпикурейства,
Не полагают жить в веках,
И мыслей, что в душе гуляют,
До лучших дней не оставляют,
Чтоб не остаться в дураках!
1966


Март в Тарту


Отбросим ветку от окна
И выглянем наружу,
А там увидим, как весна
Перемогает стужу.

Сугробы вянут на глазах,
И сад шалит капелью,
А только день тому назад
Исхлестан был метелью.

Казалось, это — навсегда,
Как римское изгнанье,
А вот прошло — и ни следа,
Одно воспоминанье.

Б камине скука сожжена,
Как черновик негодный.
Душа прекрасно сложена —
Как раз чтоб стать свободной.

И все овеять и назвать
Своими именами,
И прутья в чашке целовать,
И сочетаться с нами.
1969


На смерть Джульетты


Опомнись! Что ты делаешь, Джульетта?
Освободись, окрикни этот сброд.
Зачем ты так чудовищно одета,
Остра, отпета — под линейку рот?

Нет слаще жизни — где любовь крамольна,
Вражда законна, а закон бесстыж.
Не умирай, Джульетта, добровольно!
Вот гороскоп: наследника родишь.

Не променяй же детства на бессмертье
И верхний свет на тучную свечу.
Всё милосердье и жестокосердье
Не там, а здесь. Я долго жить хочу!

Я быть хочу! Не после, не в веках,
Не наизусть, не дважды и не снова,
Не в анекдотах или в дневниках —
А только в самом полном смысле слова!

Противен мне бессмертия разор.
Помимо жизни, всё невыносимо.
И горя нет, пока волнует взор
Всё то, что в общем скоротечней дыма.
1966


На стоянке


Плыл кораблик вдоль канала,
Там на ужин били склянки,-
Тихо музыка играла
На Ордынке, на Полянке.

Так названивают льдинки
Возле елочного зала,-
На Полянке, на Ордынке
Тихо музыка играла.

Так бурликал на полянке
Тот ручей, где я играла,-
На Ордынке, на Полянке
Тихо музыка играла.

Я как раз посерединке
Жизни собственной стояла,-
На Полянке, на Ордынке
Тихо музыка играла.

Я снаружи и с изнанки
Ткань судьбы перебирала,-
На Ордынке, на Полянке
Тихо музыка играла.

Тихо музыка играла
На Полянке, на Ордынке.
Мама стекла вытирала,
Где в обнимку мы на снимке.

Бумазейкой вытирала,
Просветляла облик в рамке.
Тихо музыка играла
На Ордынке, на Полянке.

Это было на стоянке,
Душу ветром пробирало,-
На Ордынке, на Полянке
Тихо музыка играла.
1969


Побег


Давай, душа, давай -
Проникнем за ограду,
Там розовый трамвай
Бежит по снегопаду,

В кофейне за углом
Поджаривают зерна,
И лестницы излом
Пропах напитком черным.

Верни, верни, верни,
Звезда, мое светило,
Те считанные дни,
Которых не хватило!

Под шорох мандолин,
Играющих на елке,
Очистим мандарин
И снимем книгу с полки,

В таинственную речь
Вникая до рассвета,
Отбросим кофту с плеч
На озеро паркета

И, отлучив лицо
От чтенья на мгновенье,
Найдем в конце концов
Покой и просветленье.
1968


Путеводная звезда


Кто так светится? Душа.
Кто ее зажег?
Детский лепет, нежный трепет,
Маковый лужок.

Кто так мечется? Душа.
Кто ее обжег?
Смерч летящий, бич свистящий,
Ледяной дружок.

Кто там со свечой? Душа.
Кто вокруг стола?
Один моряк, один рыбак
Из ее села.

Кто там на небе? Душа.
Почему не здесь?
Возвратилась к бабкам, дедкам
И рассказывает предкам
Всё как есть.

А они ей говорят:- Не беда.
Не тоскуй ты по ногам и рукам.
Ты зато теперь - душа, ты - звезда
Всем на свете морякам, рыбакам.
1978


Сентябрь


Этот сад одинокий, он слышал о нас,
Потому что он тянется к нам,
И не он ли в дождливые окна сейчас
Окликает нас по именам?

Не хозяева мы, не владельцы его -
Просто странники осени этой.
Сад не просит от нас, как и мы от него,
Ничего, кроме слова и света.

За кустами малин - глина влажных долин,
Заторможенный клен у пригорка.
Солнце - бледное, как недожаренный блин,-
Где его золотистая корка?

Засыпаю в дожде, просыпаюсь во мгле,
На прохладе тетрадь раскрываю.
Влажный сад шелестит у меня на столе
И диктует все то, что скрываю

От тебя, от самой от себя, от всего,
Полюбившего осень, как лето.
Сад не просит от нас, как и мы от него,
Ничего, кроме слова и света.
1969


След в море


В том городе мне было двадцать лет.
Там снег лежал с краев, а грязь - в середке.
Мы на отшибе жили. Жидкий свет
Сочился в окна. Веял день короткий.
И жил сверчок у нас в перегородке,
И пел жучок всего один куплет
О том, что в море невозможен след,
А все же чудно плыть хотя бы в лодке.
Была зима. Картошку на обед
Варили к атлантической селедке
И в три часа включали верхний свет.

В пятиугольной комнате громадной,
Прохладной, словно церковь, и пустой,
От синих стен сквозило нищетой,
Но эта нищета была нарядной
По-своему: древесной чистотой,
Тарелкой древней, глиной шоколадной,
Чернильницей с грустившей Ариадной
Над медной нитью, как над золотой.
И при разделе от квартиры той
Достались мне Державин, том шестой,
И ужас перед суетностью жадной.

Я там жила недолго, но тогда,
Когда была настолько молода,
Что кожа лба казалась голубою,
Душа была прозрачна, как вода,
Прозрачна и прохладна, как вода,
И стать могла нечаянно любою.

Но то, что привело меня сюда,
Не обнищало светом и любовью.
И одного усилья над собою
Достаточно бывает иногда,
Чтоб чудно просветлеть и над собою
Увидеть, как прекрасна та звезда,
Как все-таки прекрасна та звезда,
Которая сгорит с моей судьбою.
1968


Снег на мосту


Я вышла. Подъезд в подворотне дышал
Селедкой, махоркой и водкой.
Мерцала аптека. Провизор держал
Весы желтоватой щепоткой.

Упершись локтями в решетку моста,
Я эту столицу и лица
Читала, как текст незнакомый - с листа,
Все время боясь провалиться.

Горело под вздохом и сохло во рту,
Но снег под рукой оказался,
Он падал на этом чугунном мосту
И к городу не прикасался.

Он таял, вскипая на трещинах губ,
На шее с растерзанным шарфом,
Он в горло стремился и в самую глубь -
В потемки к роялям и арфам.

И свет воцарился! И в силах прочесть!
И крикнуло сердце:- О боже!
Любое страданье пошли перенесть,
Но старше не стать и моложе!
1967


Собственное небо


Я жива, жива, жива,
Богом не забыта,
Молодая голова
Дрянью не забита.

Нету в голосе моем
Денежного звона —
Лучше вольным соловьем,
Чем орлом у трона.

Нет, не лучше — только так:
Соловьем, и вольным,
Чтоб на детях этот знак
В возрасте дошкольном

Восходил звездой во лбу,
Метил с малолетства.
Чудный свет на всю судьбу
Проливает детство,

Просветляя нам слова
И угрюмство быта.
Я жива, жива, жива,
Богом не забыта.

Голос чей-то и ничей
Слово к слову сложит,
И никто меня ничем
Обделить не сможет.

Не возьму чужой воды
И чужого хлеба.
Я для собственной звезды
Собственное небо.
1967







Стихи для детей

Большой секрет для маленькой компании

Под грустное мычание,
Под бодрое рычание,
Под дружеское ржание
Рождается на свет
Большой секрет
Для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой
Секрет:
- Ах, было б только с кем...
Ах, было б только с кем...
Ах, было б только с кем
Поговорить!


Моя веселая программа



Сперва ушёл от мамы папа,
Остались плащ его и шляпа.
Потом ушла от папы мама,
Остались брюки и панама.
Но это для меня – не драма!

Когда гулять веду я папу,
Я надеваю плащ и шляпу.
Когда гулять веду я маму,
Ношу я брюки и панаму.

Великоваты плащ и брюки,
Панама, шляпа – мне до плеч,
Я в них выделываю трюки,
Чтоб граждан весело развлечь!

Я папу развлекаю в среду,
В субботу развлекаю маму,
А к бабушке обедать еду,
Показывая ей и деду
Свою весёлую программу!


Лето

Прекрасные сласти
Давали в саду;
Соблазны и страсти,
Луну и звезду.
Восточной отделки
Являя следы,
Свисали в тарелки
Цветы и плоды.
Ребенка и птицу
Кормили они
И двигали спицу,
Влекущую дни.
Настолько светились
Плоды во плоти,
Что дети смутились
И стали расти,
И нежным румянцем
Окрасилась речь
Владеющих ранцем,
Свисающим с плеч.
И некая тяга
Ломила ребро,
И некая влага
Поила перо.
Перо и бумага,
Любовь и отвага,-
На чашах качаются
Зло и добро.


Резиновый ёжик



По роще калиновой,
По роще осиновой
На именины к щенку
В шляпе малиновой
Шёл ёжик резиновый
С дырочкой в правом боку.

Были у ёжика
Зонтик от дождика,
Шляпа и пара галош.
Божьей коровке,
Цветочной головке
Ласково кланялся ёж.

Здравствуйте, ёлки!
На что вам иголки?
Разве мы-волки вокруг?
Как вам не стыдно!
Это обидно,
Когда ощетинился друг.

Милая птица,
Извольте спуститься-
Вы потеряли перо.
На красной аллее,
Где клёны алеют,
Ждёт вас находка в бюро.

Небо лучистое,
Облако чистое.
На именины к щенку
Ёжик резиновый
Шёл и насвистывал
Дырочкой в правом боку.

Много дорожек
Прошёл этот ёжик.
А что подарил он дружку?
Об этом он Ване
Насвистывал в ванне
Дырочкой в правом боку!




.

Нерис Саломея



Саломе́я Нери́с (лит. Salomėja Nėris, настоящая фамилия — Бачинскайте, по мужу Бучене) (1904—1945) — литовская поэтесса. Народная поэтесса Литовской ССР (1954 — посмертно). Лауреат Сталинской премии первой степени (1947 — посмертно).




Два года Саломея Нерис жила в Пензе.
Мемориальная доска Саломее Нерис (г. Пенза, ул. Карла Маркса, дом 7)



ДАЛЕКИЙ СОН



Среди цветущих каштанов
Красный стоит костел.
Неужто во сне этом странном
Вернулось детство мое?

К решетке исповедальни
Прижалась несмело я,
А люди шли беспрестанно,
Толпились у алтаря.

Ну, разве меня здесь узнают
Сквозь траурную вуаль?
Но как я несмело шагаю
И как спотыкаюсь я.

Из исповедальни строго
Раздался голос Его:
«За то, что любила много
Будет ей прощено!»

Сердце от слов тех щемит,
Молитвою переполняет…
Орган все гудит, гудит…
А свечи все тают, тают.


* *

Месяц светит. Светят звезды.
Что мы знаем про себя?
Люди плачут и ликуют.
Люди судят и корят.

Мы те звезды, что не гаснут
Среди тех, что миллион.
Месяц светит. Звезды ясно
Светят.
Жизнь как будто сон.


ПАСХАЛЬНОЕ УТРО



Радостным утром молитва полна,
Люди, как тени, неслышны.
И в поднебесьи колокола
Белые флаги колышат.

Реки пускай к океану спешат,
Ночи костры погасают.
Люди поутру взгляды склонят-
Сердце в лучах утопает.

Жертвы весенние вознаградят
И расцветут наши души.
Радуйся, мир, ведь никто никогда
Юности смех не заглушит.


БЕЛАЯ ДОРОГА



Колокольчики трезвонят
И дома бегут назад.
На дороге в белом поле
Только черные глаза.

Ты проси, чего захочешь-
Я не в чем не откажу.
Жемчугами звездной ночи
Белый мир я наряжу.

Кони пусть несут лихие
Нас по снежной целине
И твое родное имя
Пусть в дороге светит мне.


Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ



Вечно, ты, осина
Листьями трепещешь-
Темной звездной ночью,
Теплым летним днем.
Ты в тиши прохлады
Ветками качала-
Сотни раз на свете
Про любовь слыхала.

Не желаю смерти,
В Землю-мать ложиться,
Жить желаю вечно,
Милый друг, с тобой.
Не желаю смерти-
Лучше быть осиной,
Серым камнем в башне,
Маленькой осой.


БАБУШКИНЫ СКАЗКИ



А когда зима на свете
И вокруг снега лежат,
Возле печки сказки детям
Бесконечные звучат.

Будут слушать сказки долго
Про литовских королей,
Про медвежью лапу, волка
И про шалости чертей.

Эгле пролитые слезы-
Королевы всех ужей,
В клен осину и березу
Превратившую детей.

Гномы спят в сугробах снега,
Рыбка подо льдом лежит.
Не увидеть ведьмы следа,
Когда по снегу бежит.

Горя сирота хлебнула,
Нет у падчериц сердец…
Только бабушка уснула,
Тут и сказочке конец.


КАК ТЕБЯ Б ЛЮБИЛА



Ах, когда могла бы,
Да не поздно было,
Как тебя б любила,
Как тебя б любила!

Чтоб твои не мучал
Ноги острый камень,
Я была бы травкой
Мягкой под ногами.

Чтобы жарким летом
Солнце не палило,
Над твоей головкой
Облаком ходила.

Ветром чтоб не дуло,
Дождем не мочило-
Солнышком вставала,
Звездочкой светила.

-------------------
Ты Земля-землица
Совести не знаешь-
Ни за что любимых
К себе забираешь.


ВЕЧЕРНЕЕ

Последнюю каплю своей любви
Я выпью сегодня с тобой.
А завтра судьба уже нас разлучит-
Останусь с кровавой душой.

И буду подолгу у ночи в тени
Печальных я глаз не смыкать.
И будут не в радость мне ясные дни,
Как морю душе зарыдать.

Я жду, день ли ночь – мне уже все равно,
Объятий твоих до зари.
А может быть встретиться нам суждено
Как траурный марш зазвучит?

Я выпью сегодня последний бокал
Счастья вместе с тобой.
А завтра твой нож поразит наповал-
Уедешь, любимый мой!


ИЗ ДОМА



Меня провожали поля и луга,
Тропинка за мною бежала.
И ласково мира большая рука
Меня как ребенка держала.

И если весеннее детство зовет
В окно, улыбаясь, играть,
А солнце со сказкою утром встает-
Не стоит меня ожидать.

Мой дом теперь – это широкий простор,
Где чайки морские кричат,
Где ветер трепещущий парус простер
И дали зовет синева.


БОЖЬИМ ДЕРЕВОМ ЗАЦВЕТУ

Когда-нибудь, весна, я знаю,
Опять примчит твой вороной,
Но только мы, весна родная,
Уже не встретимся с тобой.

Коня придержишь стременами,
Вокруг увидев красоту:
Земля усыпана цветами-
Я божьим деревом цвету.


НОЧНАЯ ГРАФИКА



Ведьма вечером отнимет
Глянец летних дней
И на солнечной картине
Станет все бледней.

Краски яркие отложит
Вечер и уйдет.
И уже другой художник
В руки кисть берет.

Красит черным он деревья,
Трубы и дома.
Возле речки пару теней:
Ведьма ль с кем сама?

И нетопырем на горке
Мельница стоит,
Да без головы в сторонке
Будто кто лежит.

Все уснуло. Кто разбудит
Сказочность покоя?
Неужели здеь не любят
Кровью и душою?


КАК ТОТ ВЕЧЕР

Было лето и смеялось море.
Солнца жар. Обилие друзей.
На пустынном ты бредешь просторе,
Грустью весь охваченный своей.

Жалуются мокрые аллеи
Как не любят осени сырой.
Присмотрись: любовь как чайка реет
Вдалеке над пенною волной.

Я приду- ты только позови,
Прав и обязательств мне не надо:
Исцелую волосы твои
Как тот ветер – юный и прохладный.


УБЕЖАВШЕЕ СЧАСТЬЕ



Оно бежало по полям
Не ведая пути..
«Постой,- кричали тут и там
Шальное, погоди!».

Весь мир тебя со всех сторон
Отчаянно зовет.
Прекрасных множество имен-
Какое же твое?

Нам, кто его не сохранил,
Обида давит грудь:
Теперь зови ,хоть не зови-
Нам счастья не вернуть.


НА ДИКОМ КОНЕ



На диком коне она с ветром промчалась,
Мне смеха ее никогда не забыть-
То юность моя, что со мною рассталась,
И кто ж остановит, сумеет схватить?

А если за косу поймать пожелает,
Когда через пропасть девчонка летит,
То сбросит с коня, смех лишь юный оставит,
Что громом небесным в горах прозвучит.


КАК СЛЕЗА



Журчит ручей, прозрачный, ледяной
И по щеке слеза моя катится.
Как мне поладить с глупою толпой
И с ведьмою-свекровью помириться?

Но может мне судьбу не проклинать
И зря я со свекровью воевала?
Ведь жизнь моя мала и коротка
Как та слеза, что в ручеек упала.


ЭТОЙ ОСЕНЬЮ



А осенью дорога нам
Опять на юг, как журавлям.
Чтоб путь наш был нетрудный,
Дуй ветерок попутный.

А мачехи и ведьмы злость
Ты, ветерок свободный,
За сотни миль, давай, забрось,
В далекий край холодный.


ВЕЧЕРНЕЕ МОРЕ



Солнце садится. Море горит.
Тают его берега.
Белою чайкой парус летит-
Видно издалека.

Не торопись же, корабль, уплывать.
Если захватишь с собой,
Нас на волнах будут ласкать
Звезды прохладой ночной.


СЕРЕБРЯНЫЕ ЯГОДЫ

Мы в росиситую чащу
Убежали, раздеты,
Чтоб серебряных ягод
С мокрых веток нарвать.

Пахнет ельник зеленый,
Пахнет утренний ветер.
Расскажи-ка нам, ветер,
Как ты любишь играть?

Забрались мы в чащобу,
Набрели на избушку.
В этой старой избушке
Можно ведьму сыскать.

Наши дни пролетают
Словно дикие кони.
Попоршу-ка я ведьму
Счастье наколдовать.


БРОДЯГА

-«Он никуда не годен, он- бродяга»-
Так люди говорят, а я вот чуть жива.
И от шагов его бежит моя отвага,
От слов его моя кружится голова.

Свободный ветер он, в пустыне что гуляет.
У скрипочки его мелодия проста,
Но душу у меня и тело покупает
Мелодия его ценою колдовства.

Ты только пожелай- я с небом повстречаюсь,
Потом отправлюсь в ад- захочешь пожелать.
Не только умереть, а даже собираюсь
Ради тебя я жить, совсем не умирать.


СОЖГИТЕ МЕНЯ



Как ведьму меня сожгите,
Отправьте меня к палачу.
Испуга не разглядите,
От боли не закричу.

Никто никогда не узнает
Спокойна я так почему.
За что я вам все прощаю
И, улыбаюсь, умру.

Вы счастья не разглядите
Того далекого дня…
Теперь на костер отведите,
Сожгите теперь меня.

Одна только тайну знаю
Отваги своей я такой:
Смеюсь - я вам ад оставляю,
А небо беру с собой.




КРАСНАЯ РОЗА



Этой ночью ко мне приходила Кармен:
И смугла, и глазами сверкала,
И гадала на картах судьбу перемен
И несчастную жизнь предрекала.

Грудь прерывисто- жарко дышала ее,
Колыхалась кровавая роза.
«Жизнь бродяжья тебя уже, милая,ждет,
А любовь твоя -песня и слезы.

«Что же будет потом?»-«Эту розу возьми
И узнаешь, что будет еще.
Одно слово тебе твое счастье вручит,
Одно слово в могилу сведет».

Пела ночью Кармен о несчастной любви
И про жизнь, ту, что страха не знала.
И сулила мне розу она подарить,
Чтобы счастье наколдовала.

Ночь прошла. После ночи исчезла Кармен,
Только грустная песня звучала.
Не оставила счастья она, но взамен
Роза красная рядом лежала.

Я приду ужасной ночью,
Среди молнии и ветра.
Я приду ужасной ночью
И потребую ответа.

И спрошу я: »Где колечко,
Что тебе я подарила?
Где разбитое сердечко
И те слезы, что пролила?»

Как цвели мои цветочки
И весна благоухала…
Эти где теперь денечки?
Я, безвинная, пропала!

Ты расправился с цветами
Сразу вырвав их с корнями
И швырнул мне в душу пламя:
Розу красную с шипами.


.

Когда-то давно,в студенчестве у меня был приятель литовец Йонас Весулас.Однажды он привез мне в подарок набор литографий Чюрлениса,а на обратной стороне каждой были стихи Саломеи Нерис.Тогда я впервые услышала об этой поэтессе.

Да, Таня, я встречалась с этими стихами, когда делала подборку. Меня они заинтересовали.

Танча пишет:Когда-то давно,в студенчестве у меня был приятель литовец Йонас Весулас.Однажды он привез мне в подарок набор литографий Чюрлениса,а на обратной стороне каждой были стихи Саломеи Нерис.Тогда я впервые услышала об этой поэтессе.

Саломея Нерис



ИЗ КАРТИН К.ЧЮРЛЕНИСА

!.ВЕСНА

Весна:
Поет сирень-подруга.
Журчит ручей - опять живой.
И облака, как льдинки, с юга
Опять плывут над головой.

Весна:
У веток пульс набух,
Их кровь зеленая- моя.
Свободы беспокойный дух
Как ветер просквозил поля.

И, с головою в облаках,
Качают ивы сотни рук.
И ласточка летит в полях…

Свободы беспокойный дух.

И колокол сто раз звучал:
Любовь и радость. Вновь: любовь
И радость нам желал.
Земные братья, счастья вам!
Как конь, помчавшись по полям,
Затрепетало сердце вдруг…

Свободы беспокойный дух.


2.ЛЕТИТ ЧЕРНАЯ БЕДА

Летит черная беда…

В час веселия Земли
Здесь, над бездной- мотыльки
На цветах полей.

Одуванчик цветет,
Щеки надувает,
Будто одуванчик тот
С малышом играет:

«Это шлет он привет
Кепкою любезно.
Машут крылышками мне
Бабочки над бездной.

Мое солнце- навсегда!»

Летит черная беда…

Тени мрачные поплыли,
Солнце меркнет- вихрь летит
От его ужасных крыльев
Одуванчик облетит.

А ребенок все играет
Удивительно красив
В час веселия Земли.

Летит черная беда…


3.ЦВЕТЕТ СОЛНЦЕ

Цветет солнце красными цветами.
Может быть, последний раз цветет.
Для меня лишь черным расцвтает
Чудный мир, что радостно поет.

К тополю склонюсь я головой…
Не полюбит и не зарыдает
Сердце, ничего не пожелает-
Тихо вянет скошенной травой.

Ты, бледнея, теплыми руками
Холод урны прижимаешь нежно.
Это сердца жаркой крови капли,
Это пепел нашей дружбы прежней.

Снова солнце красное поднялось,
Красным цветом мир засыпать хочет.
Мне же солнце черным показалось
С черными цветами влажной почвы.


4.СТРЕЛЕЦ

По небу солнце
Катит Творец,
Смело по миру
Шагает стрелец.

Холодно здесь на земле и уныло,
Черными крыльями солнце закрыло.
И через теней мрачную мглу
Солнца я свет разглядеть не могу.

Чтоб солнце сияло
Опять для людей,
Черную птицу
Прошу я - убей.

И напрягаются мышцы стрельца,
Чтоб рассчитаться зо злом до конца.
Чтобы природа опять ожила,
Воля железные мышцы свела…

Солнце теплом
Землю вновь озарит.
Солнца богатство
И мы сотворим.


5.ДРУЖБА

Пусть проклинает мир пророк
Иссохшими губами,
Как солнце, дружбу я зажег-
Тебе несу руками.

Завесой черной ночь лежит.
И все заволокло,
А, все-же, почему, скажи,
Так на земле светло?

Ты думаешь от солнца? Нет,
Хоть солнце и встает,
Но только дружбы теплый свет
У нас в душе поет.

Ведь ради дружбы и живут,
И песня ей звучит,
И реки по земле текут,
Зеленый бор шумит.


6.ОДУВАНЧИК

Одуванчик-цветок, белые пушинки,
Размечтался о чем прямо на тропинке?
Где головку свою белую приклонишь?
На кого белый пух с головы уронишь?

Веет ветер, твои волосы цепляет
И пушинки с твоей головы срывает.
И несутся они по полям осенним
Вдаль с любым ветерка легким дуновеньем.

Одуванчик родной, одуванчик милый,
Жаль твоей головы беленькой, красивой.
Бедной юности мне жалко, что пропала-
По опушке ее ветром разбросало.

Лучше б серым песком я бы в поле стала,
Глубоко под землей тем песком лежала
Или камнем на дно я легла холодным,
Чтоб река надо мной потекла свободно

Одоевцева Ирина




Ирина Владимировна Одоевцева (настоящее имя - Ираида Густавовна Гейнике) родилась 23 февраля (по другим сведениям 25 июня, 27 июля, 2 ноября) 1895 года в семье адвоката.

Она родилась в Риге, над устьем Даугавы. Известно, что никакой Ирины Владимировны тогда не было, а была Ираида, дочка присяжного поверенного Густава Гейнике. У нее были домашние учителя, затем она училась в гимназии, все было, как у всех, – и первый муж, некто Попов, не оставивший следа в истории, и переезд в Петербург, и стихи. Когда писание стихов вошло у Ираиды в привычку, она взяла псевдонимом имя матери и стала Ириной Одоевцевой.

Она была ученицей Николая Гумилева и вышла замуж за поэта Георгия Иванова, которого ей представил Николай Гумилев: «Самый молодой член цеха и самый остроумный, его называют «общественное мнение», он создает и губит репутации. Постарайтесь ему понравиться». «Первая ученица» выполнила совет Гумилёва, и даже, можно сказать, перевыполнила. Она понравилась Иванову так сильно, что тот развёлся с первой женой. Иванов и Одоевцева поженились 10 сентября 1921 года, чтобы прожить вместе 37 лет...

http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=287




* * *



Все о чем душа просила,
Что она любила тут...

Время зимний день разбило
На бессмыслицу минут,
На бессмыслицу разлуки,
На бессмыслицу "прости".

...Но не могут эти руки
От бессмертия спасти...
1950


* * *



К луне протягивая руки,
Она стояла у окна.
Зеленым купоросом скуки
Светила ей в лицо луна.

Осенний ветер выл и лаял
В самоубийственной тоске,
И как мороженое таял
Измены вкус на языке.
1950


* * *



Нет, я не буду знаменита.
Меня не увенчает слава.
Я - как на сан архимандрита
На это не имею права.

Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я - маленькая поэтесса
С огромным бантом.


* * *



Ночь глубока. Далеко до зари.
Тускло вдали горят фонари.

Я потеряла входные ключи,
Дверь не откроют: стучи, не стучи.

В дом незнакомый вхожу не звоня,
Сколько здесь комнат пустых, без огня,

Сколько цветов, сколько зеркал,
Словно аквариум светится зал.

Сквозь кружевную штору окна,
Скользкой медузой смотрит луна.

Это мне снится. Это во сне.
Я поклонилась скользкой луне,

Я заглянула во все зеркала,
Я утонула. Я умерла...
1950


* * *



Облокотясь на бархат ложи,
Закутанная в шелк и газ,
Она, в изнеможеньи дрожи,
Со сцены не сводила глаз.

На сцене пели, танцевали
Ее любовь, ее судьбу,
Мечты и свечи оплывали,
Бесцельно жизнь неслась в трубу,

Пока блаженный сумрак сцены
Не озарил пожар сердец
И призрак счастья... Но измены
Простить нельзя. Всему конец.

Нравоучительно, как в басне,
Любовь кончается бедой...

- Гори, гори, звезда, и гасни
Над театральной ерундой!


* * *



Потомись еще немножко
В этой скуке кружевной.

На высокой крыше кошка
Голосит в тиши ночной.
Тянется она к огромной,
Влажной, мартовской луне.

По кошачьи я бездомна,
По кошачьи тошно мне.
1950


* * *


Сквозь музыку и радость встречи
Банально-бальный разговор -
Твои сияющие плечи,
Твой романтично-лживый взор.

Какою нежной и покорной
Ты притворяешься теперь!

Над суетою жизни вздорной,
Ты раскрываешь веер черный,
Как в церковь открывают дверь.


* * *



Я помню только всего
Вечер дождливого дня,
Я провожала его,
Поцеловал он меня.

Дрожало пламя свечи,
Я плакала от любви.
- На лестнице не стучи,
Горничной не зови!
Прощай... Для тебя, о тебе,
До гроба, везде и всегда...

По водосточной трубе
Шумно бежала вода.
Ему я глядела вслед,
На низком сидя окне...

...Мне было пятнадцать лет,
И это приснилось мне...


* * *



Я сегодня с утра весела,
Улыбаются мне зеркала,
Олеандры кивают в окно.
Этот мир восхитителен... Но

Если-б не было в мире зеркал,
Мир на много скучнее бы стал.

Если-б не было в мире стихов,
Больше было бы слез и грехов

И была бы, пожалуй, грустней
Невралгических этих дней
Кошки-мышкина беготня -
Если б не было в мире меня.
1950


* * *



Январская луна. Огромный снежный сад.
Неслышно мчатся сани.
И слово каждое, и каждый новый взгляд
Тревожней и желанней.

Как облака плывут! Как тихо под луной!
Как грустно, дорогая!
Вот этот снег, и ночь, и ветер над Невой
Я вспомню умирая.



.

Петровых Мария




..."Почти двадцать лет назад окончился земной путь Марии Петровых - поэта, чье имя так и осталось легендой в узких, но таких многочисленных в России кругах истинных любителей высокой поэзии - и почти неизвестным для широкой публики..." Так начинается статья Скитальца о Марии Петровых.





*  * *



Год, в разлуке прожитый,
Близится к весне.
Что же ты, ах, что же ты
Не придёшь ко мне!

Мне от боли старящей
Тесно и темно,
В злой беде товарища
Покидать грешно.

Приходи, не думая,
Просто приходи.
Что ж тоску угрюмую
Пестовать в груди!

Все обиды кровные
Замела пурга.
Видишь - поле ровное,
Белые снега.


* * *



Я думала, что ненависть - огонь,
Сухое, быстродышащае пламя,
И что промчит меня безумный конь
Почти летя, почти под облаками...

Но ненависть - пустыня. В душной, в ней
Иду, иду, и ни конца, ни краю,
Ни ветра, ни воды, но столько дней
Одни пески, и я трудней, трудней

Иду, иду, и, может быть, вторая
Иль третья жизнь сменилась на ходу.
Конца не видно. Может быть, иду
Уже не я. Иду, не умирая...


* * *



Не взыщи, мои признанья грубы,
Ведь они под стать моей судьбе.
У меня пересыхают губы
От одной лишь мысли о тебе.

Воздаю тебе посильной данью -
Жизнью, воплощённою в мольбе,
У меня заходится дыханье
От одной лишь мысли о тебе.

Не беда, что сад мой смяли грозы,
Что живу - сама с собой в борьбе,
Но глаза мне застилают слёзы
От одной лишь мысли о тебе.


* * *



"Ты говоришь: "Я не творила зла..."
Но разве ты кого-нибудь спасла?
А ведь кого-то за руку схватив,
Могда бы удержать, он был бы жив.

Но даже тот неискуплённый грех,
И он не самый тяжкий изо всех,
Ты за него страдаешь столько лет...
Есть грех другой, ему прощенья нет,-

Ты спряталась в глухую скорлупу,
Ты замешалась в зыбкую толпу,
Вошла в неё не как рассветный луч -
Ты стала тучей в веренице туч.

Где слово, что тебе я в руки дал,
Чтоб добрый ликовал, а злой страдал?
Скажи мне - как распорядилась им,
Бесценным достоянием моим?



Не прозвучало на земле оно,
Не сказано, не произнесено.
Уйди во мрак, не ведающий дна,
Пускай тебя приимет сатана".

А тот вопит: "Не вем её, не вем,
Она при жизни не была ничем,
Она моей при жизни не была,
Она и вправду не творила зла.
За что её карать, за что казнить?
Возьмёшь её на небо, может быть?.."

И я услышу скорбный стон небес,
И как внизу расхохотался бес,
И только в том спасение моё,
Что сгину - провалюсь в небытиё.


* * *



Оглянусь - окаменею.
Жизнь осталась позади.
Ночь длиннее, день темнее.
То ли будет, погоди.

У других - пути-дороги,
У других - плоды труда,
У меня - пустые строки,
Горечь тайного стыда.

Вот уж правда: что посеешь...
Поговорочка под стать.
Наверстай-ка что сумеешь,
Что успеешь наверстать!

Может быть, перед могилой
Узнаём в последний миг
Всё, что будет, всё, что было...
О, немой предсмертный крик!

Ни пощады, ни отсрочки
От беззвучной темноты...
Так не ставь последней точки
И не подводи черты.


* * *




Ни ахматовской кротости,
Ни цветаевской ярости -
Поначалу от робости,
А позднее от старости.

Не напрасно ли прожито
Столько лет в этой местности?
Кто же всё-таки, кто же ты?
Отзовись из безвестности!..

О, как сердце отравлено
Немотой многолетнею!
Что же будет оставлено
В ту минуту последнюю?

Лишь начало мелодии,
Лишь мотив обещания,
Лишь мученье бесплодия,
Лишь позор обнищания.

Лишь тростник заколышется
Тем напевом чуть начатым...
Пусть кому-то послышится,
Как поёт он, как плачет он.


* * *




Нет, мне уже не страшно быть одной.
Пусть ночь темна, дорога незнакома.
Ты далеко и всё-таки со мной.
И мне спокойно, мне легко, я дома.

Какие чары в голосе родном!
Я сокрушаюсь только об одном -
О том, что жизнь прошла с тобою розно,
О том, что ты позвал меня так поздно.

Но даже эта скорбь не тяжела.
От унижений, ужасов, увечий
Я не погибла, нет, я дожила,
Дожаждалась, дошла до нашей встречи.

Твоя немыслимая чистота -
Мое могущество, моя свобода,
Моё дыханье: я с тобою та,
Какой меня задумала природа.

Я не погибла, нет, я спасена.
Гляди, гляди - жива и невредима.
И даже больше - я тебе нужна.
Нет, больше, больше - я необходима.


* * *




Что толковать! Остался краткий срок,
Но как бы ни был он обидно краток,
Отчаянье пошло мне, видно, впрок
И не растрачу дней моих остаток.

Я понимаю, что кругом в долгу
Пред самым давним и пред самым новым,
И будь я проклята, когда солгу
Хотя бы раз, хотя б единым словом.

Нет, если я смогу преодолеть
Молчание, пока ещё не поздно,-
Не будет слово ни чадить, ни тлеть,-
Костёр, пылающий в ночи морозной.

Столько драматизма, боли, страдания в стихах...
Очень сложная жизнь, ее принятие, как искупление...
Быть может, это лишь часть поэзии? Не знала этого имени, как впрочем и многих... Интересно, хоть и под настроение.

Понравились стихи Ирины Одоевцевой. Настолько музыкальные, легкие, нежные... совершенно женские. Яркий талант, красивая женщина...
Как мало мы знали...

Ровицкая Татьяна

Ровицкая (Казенас) Татьяна Александровна. Родилась в России, в Иркутской области. До 1999 года проживала в Казахстане, в городе Алматы. Живет в Подмосковье. Член Союза российских писателей, автор четырех поэтических книг и многочисленных журнальных публикаций.





***


Не отнять ладонь
От прошедших дней,
Голубой мой конь
Промелькнет в окне.
Подойду к коню -
Грива в облаках!
Прикоснусь к огню -
Не болит рука...
Мой прозрачный конь -
Мой туман речной,
Говорю с тобой,
Как душа с душой -
У твоих осок,
У твоих корней
Золотой песок
Незабытых дней.


***


Как с тобою я рассталась,
Над собою посмеялась,
Вышла в поле - травы пели,
Сердце билось еле-еле...
Птицы с криками летали,
Косы вербы заплетали...
До зари в траве лежала,
Змеи ползали, их жала
Угрожали, но не смели!
Я дышала еле-еле,
Как змея, меняя кожу.
По утру ушла. Похоже,
Что не я в траве лежала,
Что не я от слез дрожала.


***


Вечером
Неизменное вечное
Подступает к тебе и ко мне
Одинаково.
Пусть общего нет у нас
И надеяться нечего.
Вечером
Догорает закат в окне
И в твоем и в моем
Одинаково.


***


Мне без тебя не живется.
Грустно опять признаться,
Не пишется, не поется,
Как мы могли расстаться?

Мельком тебя не встретить,
Словом не обменяться,
Где ты сейчас на свете?
Как мы могли расстаться?

Как мы могли расстаться,
Все позабыв в обиде,
Крыльями распластаться
И ничего не видеть?

И не суметь вернуться,
Адреса не касаться...

Встретиться, улыбнуться -
Как мы могли расстаться!


***


Долго на море смотрела,
Провожала паруса,
Вспоминала то и дело
То улыбку, то глаза.

Ветер рвался в нетерпенье,
Наполняя паруса.
Всей души твоей смятенье -
То улыбка, то глаза.

То надежда, то тревога
Болью выплеснут со дна:
То прекрасная дорога,
То неясная вина.


***


О, дай мне насмотреться на тебя!
Давно в душе обид затихли звуки
Пусть в ста шагах, пусть - рядом,
но в разлуке!
О, дай мне насмотреться на тебя.

Молчаньем буду. Вся уйду в себя.
И, сердце сжав, одно лишь думать буду:
О, дай мне насмотреться на тебя!


***


А я поверила,
Что ангелы поют,
И потому так ясно,
и уют
Сияет в комнате,
Ликует в чистоте,
Они поют...
И мы уже не те -
Не те касания,
Не те и голоса,
И очи на лице, а не глаза,
Уста немолкнущие,
Перси и персты,
И к целованью
Тянутся кресты.


***


День обычный — понедельник,
На все стороны распахнут.
А четверг чуть-чуть наивен,
Весь в барашках ветерка.

В нем от прожитой недели —
Отшумевшие метели,
В нем от будущей недели —
Запах клейкого листка.

В нем не все невероятно,
Просто многое невнятно,
В нем не все необъяснимо,
Просто ветрено слегка.

И еще невзрачной сливе
Снится сон цветущей сливы,
И ничто реки разливы
Перед памятью глотка.



* * *


Пожар! О, осень, пожалей,
Не так пали!
Не так пылай, не так алей,
Не так гори!

Листвы монетками бренча,
Дари, меняй!
Разлукой сердца невзначай
Не опаляй!

Как задыхаюсь
Я в плену твоих костров,
Как много знаю
Я про осень добрых слов.

Но я прошу лишь, пожалей,
Не так гори!
Не так пылай, не так алей,
Не так пали!



* * *



За судьбой, за мечтой ли в погоне
Все спешу... А глаза подниму —
Одиночества светлые кони
Подлетели к окну моему.

Пригляжусь — это белые розы
Кто-то, бросив, поймал на лету,
Подойду — это мечется воздух,
Белым светом пронзая листву.

И в огромном оконном проеме
Не узнать ни звезду, ни листок —
Только воздуха светлые кони,
Только розово-синий восток!