Таким ты, Поморье, видишься мне...

Эта тема о том , как мой родной Поморский край отражен в живописи, литературе, поэзии и музыке...
То есть  - Поморье глазами художников, писателей, поэтов и музыкантов...
Сама для себя делаю открытия , а почему бы не поделиться с вами ..??

Художник Александр Тярин

Из Мезени мир видней


"Живу в провинциальном городке Русского Севера, которому больше двух с половиной веков. Это Мезень, остров цивилизации, добраться до которого можно только морем или самолетом. Не всякий олень доскачет...
Мой дом стоит на берегу большой и сильной реки Мезени, где ощущается дыхание близкого Белого моря. Слова Высоцкого: "Здесь снег без грязи, как долгая жизнь без вранья" - сказаны, пожалуй, и о моей Мезени. Этому дивному краю, мезенцам, северянам, поморам посвящено все мое творчество. А мои выставки в Москве и Питере так и назывались: "Из Мезени мир виднее".
Много выставляюсь и выставлялся - в своем районе, в Архангельске, Питере и в Первопрестольной. Иллюстрирую книги и журналы. Скучать некогда, когда работы море...
    Каждое лето путешествую вверх по реке Мезени. Заезжаю в деревни, где давно меня знают, пишу этюды, а вечера провожу в неспешных беседах с людьми. Во все времена любы мне мезенские пейзажи. Пишу как бы для себя, без оглядки, не заигрывая со зрителем. Считаю, что пейзаж, отраженный без лишних инсценировок жанровой картины, способен погружать в глубокие философские размышления. Неброская красота большой полноводной реки, застывшая тайга, жемчужина Русского Севера Одигитриевская церковь в Кимже, разбитые карбасы по Зимнему Берегу как символы умирающей северной деревни - все это не только близкий моему сердцу пейзаж и ностальгия по великому прошлому Севера, но и осознание вечной связи с природой.
    Люблю рисовать дружеские шаржи, при этом не ищу каких-то недостатков в личности. Это всегда уважительное, доброжелательное отношение к человеку, чуть веселой иронии, портретное сходство и атрибуты, которые окружают человека в его занятиях. На мой взгляд, шарж как жанр намного правдивее иных портретов, так как в нем нет ни тщательно выбранной позы, ни "выгодного" освещения, ни ретуши. Предпочитаю шаржировать известных политиков, бизнесменов, артистов...
    Вот дождусь весны, когда схлынет дурная вода после ледохода, и снова поеду по своим деревням - к людям, жизни навстречу: из Мезени-то мир виднее.. "
                                                                                                                                                                                                        Александр Тярин

Выставки его картин были не только в Архангельске , но и - г. С-Петербург. Государственный музыкальный театр "Зазеркалье"
г. Москва. Дом Кино Союза кинематографистов РФ. 
г. Москва. Центральный Дом Работников Искусств


Банька


Белая ночь


Амбар


После ледохода

С удовольствием прочитала о художнике и посмотрела его работы. Такое все патриархально-милое и настоящее. 
Жду продолжения!

Спасибо, Ришенька, что заглянула...Я когда молодая была - все время удивлялась своему дяде Ивану Ильичу , маминому брату, - как много он знает о культуре нашего северного края...хотя сам жил то на Дальнем Востоке, то в Костроме... но всегда был в курсе всего, что происходит в Поморье...а меня тогда что то другое интересовало...А сейчас вот потянуло - узнать... увидеть... послушать...Вот и делаю сама для себя маленькие открытия... Пусть это не шедевры мировой величины... но ведь свое - родное...

Север-это и Карелия,тоже.Пейзажи,дома,все,как у нас.Я хоть и выросла в Ленинградской области,но Север мне стал родным и близким.Не влюбиться в него нельзя.

Художники Таргонские





Таргонские появились в Архангельске в середине шестидесятых. Были они, как сейчас говорят, «не местные». Валерий был родом из Житомира, Нелли из Магнитогорска. Учились в Ленинграде, в «Мухе». Там они познакомились, там они и поженились.

Сначала Таргонские жили в Северодвинске, где Валерий работал в заводском бюро технической эстетики, потом они перебрались в Архангельск. В конце шестидесятых Валерий стал главным художником Архангельска. 

Хорошо звучит, да? «Главный художник»! Должность была получиновничья-полутворческая, в горисполкоме, так что, и на хлеб с маслом хватало, и любимым делом можно заниматься.



В семидесятые-начале восьмидесятых ни одна городская выставка в Архангельске не обходилась без работ Таргонских. Было тогда такое понятие, как «творческая поездка», и эти поездки оплачивались государством. Таргонские ездили по деревням беломорского побережья, на Мезень, в Лешуконье, на Кольский полуостров, ходили на теплоходе из Архангельска в Дудинку по Северному морскому пути. Неплохие времена были для молодых художников. 











Беломорье . 1969.






Дом на Обводном . 1979.






Мостик на улице Гайдара. 1979.






Красная пристань.






Село Лешуконское. 1980.






Ижма. Сентябрьские дожди. 1981.





В 1984 году Нелли Таргонская умерла от рака в возрасте 43 лет.

 В 2003 году на одной из архангельских улиц Валерия Таргонского сбил автобус.

Через год после его смерти, осенью 2004 года, в музее изобразительных искусств была большая выставка Валерия и Нелли Таргонских.

Катюша, спасибо тебе за эту тему. Красота Севера неброская, иногда даже суровая, это не Мальдивы, но есть в ней сила, мощь, ощущение присутствия чего-то великого. Нет суеты,есть ты и Север.

А сегодня я хочу вспомнить человека, который двенадцатилетним пареньком жил в доме напротив ...Окна моей квартиры смотрят на окна этого дома с мемориальной табличкой...

Валентин Пикуль

Летний этюд с морем

...Солнце жаркое, жёлтый песок, 
небо цвета июльского зноя
и скамейка из грубых досок
близ уреза воды под сосною.
Сосны рыжие  - как на парад
вдаль по берегу – влево и вправо,
и стволами на солнце горят, 
золотой огибая оправой
край воды, полукруг описав
вдоль большого морского залива…
Лёжа здесь, глядя вверх – в небеса,
можно быть абсолютно счастливым, 
ограничив себя на три дня
солнцем, морем и лоном природы.
Волны – вот они – мерно шумят,
наступая, неся свои воды
из дали из далёкой… Прилив,
никуда не спеша, постепенно
наполняет собою залив, 
тычась в берег, как лапами, пеной
вперемежку с травою морской
принесённой Бог знает откуда.

Пахнет морем, нагретой доской…
Золотая песчаная груда, 
на которой лежишь – горяча
(вот зимой бы – такое же ложе!),
на груди на твоей, на плечах
под лучами палящими кожа
нагревается тоже… Пора
искупаться. Собравшийся с духом,
по мальчишески крикнув «ура!»
ты с разбега ложишься на брюхо
на волну, что с приливом пришла
и на берег смогла накатиться…
В Белом море тепла, (ах, тепла!)
как и в Понте Эвксинском водица.
А на пляже природном – ни-ни,
ни души - ни в дали и ни возле.
…Беззаботные катятся дни,
как шары золотые. А после,

после ужина будет отлив,
волны двинут обратно. И вскоре
далеко-далеко от земли
вдруг окажется Белое море.
Обнажится песчаное дно
на версту… Обувь мы с себя сымем
и – вперёд! Наслажденье одно –
топать по дну ногам и босыми
и идти вслед за морем – туда, 
где кончается влажная суша,
где солёная плещет вода,
обнажая рыбацкую рюжу,
оставляя к чьему-то столу
в рюжу эту попавшую сдуру
и живую ещё камбалу.
Неуклюжей какой-то фигурой
восстаёт впереди остров Кий,
Солнце, глядя в закат, золотится,
а над ним дружно чертят круги
белокрылые лёгкие птицы.
Облака над водой – как холмы
из обрызганной розовым ваты.
И с далёкого берега – мы,
мы на фоне отлива с закатом…

На мансарде в июльскую ночь 
после бани и крепкого чая
я уснуть бы, конечно, не прочь.
Только крики бакланов и чаек,
да скрип сосен над тонкой такой,
над волнистою шиферной крышей
нетревожный сулят непокой.
А, прислушавшись, можно услышать,
как на даче соседней скрипит
может, ставень, а может – стропило, 
как далёкое море кипит,
собирая глубинные силы
для ночного – на берег – броска,
для прилива, которого скоро
надо ждать…
                          А какая тоска
здесь бывает в осеннюю пору,
в межсезонье, в глухом октябре -  
представляю себе – когда дачи
опустеют, и злобный борей
принесёт сюда холод собачий, 
и морская укроется даль
в непроглядном белесом тумане, 
и вода цвета в ржавую сталь
доплеснёт, доберётся, достанет
до той самой скамеечки, где
мы вчера, загорая, сидели
и песчаные наши постели
будут мокнуть в солёной воде, 
а потом ледяная шуга
поплывёт по воде, превращая
воду в лёд…
                     А пока, а пока
ночь наполнена криками чаек, 
и в мансардное смотрит окно
белый свет в пять утра и кусочек
неба синего. Море – оно
под покровом немеркнущей ночи
приходило и снова ушло,
отступило от берега снова.
…Утром солнечно будет, тепло
и хозяйка воды родниковой
в настоящий нальёт самовар, 
угли в нём разживляя лучиной.
Чай, как некий бодрящий нектар,
за столом, что на улице, чинно
мы не пить будем, нет, а  – вкушать, 
заедая клубничным вареньем, 
будут в соснах – над нами – шуршать
птички Божьи, заливистым пеньем,
славя новый начавшийся день…
Мы, дождавшись дневного прилива,
снова двинемся к морю – к воде,
прогулявшись сначала за пивом
за бутылочным в дачный «комок»,  
в холодок его спрятав – к обеду.
…И опять – море, солнце, песок,
плеск воды возле ног… 
                                   И на этом
я, пожалуй, сверну свой рассказ,
чтоб не плавать в нехитром сюжете,
оставляя счастливыми нас
на песке, у воды, в тёплом лете…
              
Александр Росков

дачный посёлок на берегу Белого моря 
2002 г

«Тихо живет, тихо поет, а знают его по всей России...»










Александр Александрович Росков родился в 1954 году в деревне Диковской Каргопольского района Архангельской области. Окончил школу в Каргополе и техническое училище, служил в армии, затем вернулся на родину, где долгое время работал плотником и печником. И писал стихи...

Первая его серьезная публикация появилась в сборнике «Молодые голоса Севера» в 1985 году. Для многих читателей знакомство с его творчеством началось со сборника «Все, что осталось от лета», вышедшего в 1994 году тысячным тиражом. В 1989 году на Всесоюзном совещании молодых писателей в Москве Александр Росков был принят в Союз писателей России.

С 1989 года Александр Александрович жил в Архангельске, работал литературным редактором газет «Дачная», «Завалинка», «Пенсионерская правда» и «Пенсионерская газета» востребованных по всей России...
О востребованности стихов Александра Роскова секретарь Союза писателей России Сергей Котькало написал так: «Доброе семя, брошенное на добрую почву, не погибнет. Вот, скажем, живет на побережье Белого моря Александр Росков и пишет одну за другой былинные песни-поэмы. Тихо живет, тихо поет, а знают его по всей России...».


Ровно два года назад Александра Роскова не стало...
Нестерпимая боль, горечь, растерянность...

10 июня 2011 года, в пятницу, Александра Роскова сбил мотоцикл. 13 июня, в понедельник, наш Саша ушел из жизни. «В ночь с пятницы на понедельник»... В точности так, как он назвал единственную свою автобиографическую книгу прозы....

 

Прекрасные стихи...прекрасный поэт!
Как рано, как немыслимо, жутко, несправедливо рано ушел... 
Кать, спасибо!

И тебе, Ириша, спасибо... что не прошла мимо...
Ты знаешь, вот такое ощущение - что просто про меня все это... про мои ощущения...
"...Обувь мы с себя сымем
и – вперёд! Наслажденье одно –
топать по дну ногами босыми
и идти вслед за морем – туда, 
где кончается влажная суша,
где солёная плещет вода,"


и еще....
"...На мансарде в июльскую ночь 
после бани и крепкого чая
я уснуть бы, конечно, не прочь.
Только крики бакланов и чаек,
да скрип сосен над тонкой такой,
над волнистою шиферной крышей
нетревожный сулят непокой.
А, прислушавшись, можно услышать,
как на даче соседней скрипит
может, ставень, а может – стропило, 
как далёкое море кипит,
собирая глубинные силы
для ночного – на берег – броска,
для прилива, которого скоро
надо ждать…"

Катя, пропустила я тему о Пикуле... Это мой любимейший писатель. Неужели он жил рядом с тобой? Вот это да! Я прочла твою заметку о нем с благодарностью.

Светланка, да, мой балкон прямо смотрит на этот двухэтажный деревянный дом, в котором тогда семья Пикуля жила в нашем городе...и есть в этом доме житель, которому это не безразлично - и он сам на свои деньги повесил там табличку о годах жизни Валентина Пикуля в их доме...а властям видимо все равно - дом то из разряда уже непригодных для проживания, вот - вот снесут...

Замечательная поэтесса Ольга Фокина очень много стихов написала о нашем севере... родилась то она в нашей Архангельской области и очень любит этот край...

      Стремительное северное лето, 
      Как ласточка над речкой, пронеслось! 
      И речка, острием крыла задета, 
      До камешка на дне видна насквозь. 
      Я прибегаю к ней, почти осенней, 
      И окунаюсь в холод быстрых струй, 
      И как благословенье во спасенье – 
      Ожоговый прощальный поцелуй. 
      1996 

... и еще... очень нравится....


      На асфальте заблудился запах сена. 
      В этом мире, на родимый не похожем, 
      Всюду стены, всюду каменные стены, 
      Да и люди будто каменные тоже. 
      Ни Ивана, ни Василия, ни Марьи. 
      Бессловесен, словно странник иноземный, 
      Одурманенный бензиновою гарью, 
      На асфальте заблудился запах сена. 
      Кто услышит, кто поверит, как устал он, 
      Как тоскует он тоскою человечьей? 
      Хоть бы солнышко дорогу показало, 
      Хоть бы ветер подхватил его на плечи, 
      Проводил бы к речке-няне, пожне-маме! 
      Но напрасно озирается кругом он: 
      Солнце стиснуто громадами-домами, 
      Ветер пойман, меж углами переломан. 
      Одинокому не вырваться из плена. 
      Кинусь, каменные правила нарушив, 
      Без вопросов под колеса: – Запах сена, 
      Не беги, меня, пожалуйста, послушай! 
      Вот тебе моя рука, мои ладони, 
      Вот тебе моя душа, мое дыханье. 
      Запах сена, разве ты меня не помнишь? 
      Разве шел ты не со мною на свиданье? 
      Побежим скорее рядом осторожно, 
      Не дыша: вдохнув, боюсь тебя утратить. 
      Я еще не позабыла наши пожни, 
      Зайчик солнечный из детства, светик, братик! 
      1983 

Спасибо тебе, Катюша, очень хорошие стихи.

Поморская  

Море Белое с морем клевера
Спорит истово в сказах севера,
Зачитаешься, размечтаешься, примеряя былого стать...
Разухабисто скинешь век-другой,
Попытаешься поиграть судьбой,
К встрече с праздником приосанишься, а потянешься - не достать!

А мне бы в ладную, беломорскую,
Деревеньку дойти поморскую,
Зимним берегом, летним берегом в край непуганных островков -
Где волнуется небо птицами,
Где с открытыми люди лицами,
Где хранит бездорожье бережно зверобоев и рыбаков.

Там умеют приветить-жаловать,
Хоть словами скупятся баловать.
Жаль, под гусли не спляшет - нет его - ошельмованный скоморох...
Там замки на дверях не надобны,
Снять их в городе тоже рады бы,
Да затоптан доверья светлого у порога родного мох.

То ли были здесь, то ли не были
Со своею мы былью-небылью -
Словно исстари струи чистые память вынесли на песок...
Ижма, Вахчуга и Залахотье,
Где тоскует земля по пахоте -
Деревеньки за далью мглистою полустершийся адресок.

Диво дивное, чудо чудное,
Старина моя беспробудная,
Все так ладно, да так затейливо, убаюкано сон-травой...
В щедрых заводях рыба плещется,
В чащах нечисть шалит, мерещится,
И в завалинке цветик аленький прячет маленький домовой.

С другом Колькою зябкой зорькою
Насудачимся, примем горькую,
И ушицы тройной отведаем с дымом терпкого костерка...
Лодьма, Чухчурьма да Павракула -
Вас капелью не раз оплакала
Пережившая встречи с бедами берестяной судьбы строка.

Пусть Бурнаволок стал Архангельском
С искалеченным ликом ангельским,
И не ведаю, чем жива еще, Богом предана, глухомань!
Я в обиду вас никому не дам,
Землю пращуров как же я предам -
Ведь варяжьему роду вражьему не слагал к стопам Север дань!

 Виктор Фёдоров

Я родился у самого края земли,
Там, где море волну об утёсы дробило.
Прямо в тундру из комнаты двери вели,
И на Северный полюс окно выходило.

Там июльскою ночью, как в полдень, светло.
Там к погоде сложилась такая примета:
Если с Севера ветер -
То, значит, тепло.
Если с юга -
То холода жди непременно.

Там и лес, что покрыт чуть заметной листвой,
Низкорослый, как будто вприсядку он пляшет.
В нём любой самый толстый березовый ствол
Годен только на палочки для первоклашек.

Почему же мне Север и дорог и мил? -
Никому объяснить я, наверно, не в силе.
Просто стал для меня этот маленький мир -
Как трамплин на дороге к огромной России!

Владимир Смирнов

*****

У Белого моря, у древнего дома
В немеркнущем небе черемухи тонут,
Растянешься в травах - о, сладость истомы!
В цветении белом не высмотреть дома.
Из белого неба в соцветья черемух
Вливается светлая летняя дрема.
У милого дома на теплой земле я
Тюленем ленивым валяюсь, хмелея
От Белого моря, от летнего цвета,
От светлого лета… 
От Белого Света!

Николай Колычев

*****

Мой Север

На Белом море - торосов глыбы:
Под ярким солнцем сверкают дали!
Мой край суровый, мой край наивный:
Теплее - есть, но светлей - едва ли.

Застыло время в лесах бескрайних,
Где быль слепая рождает сказки:
Тысячелетий здесь дремлют тайны
В бессонных травах, в небесных красках.

И крылья легкие белой ночи
Коснутся речек зеркальной глади...
Туманов утренних тают клочья...
Вплетает Осень свет солнца в пряди...

И над искрящейся ширью снежной - 
До горизонта! - звезд ярких капли...
Мой край суровый, любимый нежно:
Есть ярче - может быть, лучше - вряд ли.

Ирина Галашева (Асеева)

Сама писала в предисловии :
Эта тема о том , как мой родной Поморский край отражен в живописи, литературе, поэзии и музыке...
То есть  - Поморье глазами художников, писателей, поэтов и музыкантов...

А сейчас сижу и думаю - а почему я ни разу не показала здесь Северный народный хор...Ведь это самая яркая жемчужинка нашей северной культуры Поморья...
Восполняю этот пробел...

Замечательно! Яркое, красочное представление!

Птица счастья



Родиной этой деревянной игрушки считается Архангельская область. Одно из оригинальных названий игрушки «Поморский голубок». В 60-х годах XX века искусство изготовления было практически утрачено. Носителем и возрадителем традиции изготовления птиц был мастер Мартын Филиппович Фатьянов из деревни Селище (Лешуконского района, Архангельской области).

Согласно описанию известного исследователя русской этнографии Сергея Максимова, в XIX веке, подвешенная к потолку щепная птичка была непременным атрибутом поморского дома. Он упоминает, что таких голубков делали поморские старообрядцы в своих скитах, а также мурманские промышленники.

Птицу подвешивали под потолком в переднем, «красном» углу деревенской горницы, где располагался стол с лавками. Когда на него ставили кипящий самовар, резная птица, повинуясь токам горячего воздуха, медленно и торжественно вращалась вокруг оси. Птица счастья вешалась в доме в качестве оберега, хранителя домашнего очага и благополучия.

Примерно в конце 80х годов мы с детьми по путевке жили в олимпийском комплексе в Измайлово. В то время на аллеях Измайловского парка были постоянные выставки-продажи всяких художественных ремесел. Мы тогда привезли оттуда кое-какие вещички. Таких волшебных птичек я там впервые увидела.