А бабочек белые пляски под занавес август припас

Мазманян Валерий Григорьевич
родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
В 1975 году закончил
Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
Живёт в Москве. Работает в системе образования.                                                                                  Автор книги «Не спросишь серых журавлей».






И осень не зря привечают берёзы в парчовых одеждах
Уже не простишь, что домыслил
за нас судьбоносные роли,
как бабочек, палые листья
иголки дождей прокололи.

Что будет и как обернётся,
не думает только влюблённый,
бросаются золотом солнца
в прохожих осенние клёны.

Прощальная сцена романа
под крик журавлиного клина,
у зеркала лужи румяна
подправила утром калина.

Кусты, бронзовея плечами,
на жизнь не теряют надежды...
и осень не зря привечают
берёзы в парчовых одеждах.
А у рябин припухли губы от долгих поцелуев ветра
Позолотило тротуары
к прощальной встрече бабье лето,
сентябрь сжигает мемуары,
бросая в пламя бересклета.

Осенней грустью занедужит
сегодня бесконечный вечер,
боярышник считает лужи,
накинув красный плащ на плечи.

И что в душе пошло на убыль,
никто из нас не даст ответа,
а у рябин припухли губы
от долгих поцелуев ветра.

И не вернуть того, кто ближе
ни плачем, ни мольбой у свечки...
в безлюдном сквере клёнам рыжим
берёзы отдают сердечки.
И прячет осеннюю грусть сентябрь за ресницы сосны
Туман у реки в рукаве,
и дождь паутиной повис,
и солнечным бликом в траве
сверкает берёзовый лист.

Что любят без близости душ,
об этом так долго молчал,
в морщинах асфальтовых луж
ушедшего лета печаль.

Улыбкой меня приголубь,
и что-то простим и поймём,
но горечь рябиновых губ
сейчас в поцелуе твоём.

Досмотрит шиповника куст
последние летние сны...
и прячет осеннюю грусть
сентябрь за ресницы сосны.
А калина с зорькой алой породнилась до зимы
Птичья стая небо просит
дать ей лёгкий перелёт,
для берёз сегодня осень
золотую пряжу ткёт.

Журавли с утра - за море,
всё оставив на потом,
торопливый дождь замоет
солнца бледное пятно.

Теплота руки - и милость,
и лекарство от тоски,
паутинки зацепились -
серебрят твои виски.

Не оставим в листьях палых
ни слезы, ни вздоха мы...
а калина с зорькой алой
породнилась до зимы.
Берёза жёлтые заплатки поставила на рукава
Следим за солнечной монеткой,
исчезла - ждите к ночи дождь,
листва цепляется за ветки,
а мы - за то, что не вернёшь.

На память сердца август падкий,
за вздохом - грустные слова,
берёза жёлтые заплатки
поставила на рукава.

Румянили рябины лица
в жару к приходу сентября,
о чём взгрустнётся, что приснится,
судьбой даровано не зря.

И дождь - по норову скиталец -
так будет осенью речист...
а бабочка на белый танец
зовёт, кружась, опавший лист.
И помолятся ивы реке, проводив караваны гусей
Подсчитал ветерок-казначей
золочёные блики в пруду,
синевой августовских ночей
наливаются сливы в саду.

Седину - увяданья печать -
паутинкой с тобой наречём,
а рябины готовы встречать
приходящий сентябрь кумачом.

И смущая прохожих умы,
поцелуи прилюдно дари,
на порхающих бабочек мы
так сегодня похожи внутри.

Задержи мою руку в руке -
остановим времён карусель...
и помолятся ивы реке,
проводив караваны гусей.
Бабье лето ещё погостит в золотых теремах сентября
Заалели калины уста,
мотылёк за геранью уснул,
и стареющий август устал
покрывать позолотой листву.

Затаилась за вздохами грусть -
наши пряди уже в серебре,
собирает шиповника куст
капли зорьки к осенней поре.

В чувствах каждый себе господин,
если хочешь, сначала начнём,
а на стенах узоры гардин
день рисует закатным лучом.

Пожелтевший листочек в горсти,
журавли собрались за моря...
бабье лето ещё погостит
в золотых теремах сентября.
А бабочек белые пляски под занавес август припас
Мелодия старой пластинки
забытой печалью светла,
и облако - смятой косынкой -
на воду уронит ветла.

Жалеть, как хотелось, не вышло -
и вздохи и фразы пусты,
и осень крадётся неслышно
по меткам опавшей листвы.

И грустно - красивые сказки
писались, увы, ни для нас...
а бабочек белые пляски
под занавес август припас.